Айшат отпустила сначала ствол орешника, а потом пояс Дуты, оправила рубашку и волосы.

– Здравствуйте, – по-русски сказала она, без опаски оглядывая незнакомцев.

Дута ничего не ответил. Он сел у подножия утеса и стал поправлять сапог на больной ноге, прикрывая на всякий случай висевший на поясе кинжал. Высокий усмехнулся чему-то.

– Прошу прощения, товарищи, я начальник геологической партии Евгений Горелов. Мы производим у вас в горах картографическую съемку местности. А это мои коллеги-геологи. А вы, наверное, местные?

Эдиев продолжал недружелюбно молчать, глядя на незнакомцев, а Айшат улыбнулась им приветливо, хотя и несколько смущенно оттого, что столько мужчин видели ее в таком странном положении.

– Мы из этого аула. Живем здесь, – сказала она.

– А как ваш аул называется? – спросил высокий, все так же улыбаясь.

Айшат впервые видела у мужчины такую ямочку на подбородке. Она подумала, что это может быть след от кинжала или ножа. Хотя ямочка показывалась во время улыбки и была аккуратной, точно посередине.

– Дойзал-Юрт, – ответила она, следя, когда опять покажется странная ложбинка на подбородке у мужчины.

Тут к ним подтянулись и остальные геологи. Среди них Айшат заметила девушку с такой же, как у остальных, ношей за плечами. Девушка была курносой, с обгоревшими от костра ресницами и бровями. Ее появление, видимо, немного успокоило Дуту.

Он выпрямился и спросил с подозрением:

– Нефть искать, ходить? Плохое время. Война.

Он говорил по-русски гораздо хуже Айшат, которая много общалась со своей русской подругой.

– Я же сказал, товарищ, – ответил Горелов, – производим картографию местности. А полезные ископаемые нужны нашей стране и на войне, и в мирное время. На войне особенно. Танки на чем ездят? А самолеты?.. То-то! Я вот что хотел у вас спросить. Можно в вашем ауле купить немного муки и молока? Да еще бы меда, а то вот товарищ наш, геолог Лычко, что-то расклеилась. Туманы у вас в горах холодные, вот и наглоталась туманов-то.

Горелов подмигнул курносой, и та улыбнулась ему с какой-то поспешностью.

– Так что, можно, говорю, нам у вас затовариться? И насчет меда вот?

– Конечно, можно, – улыбнулась Айшат. – Мука, молоко – это и у нас можно. Отец, мать будут рады гостям. А мед очень хороший у Саадаевых. Маша Саадаева не откажет…

– Маша? Имя русское, – удивился Горелов.

– Она и есть русская. Маша на конезаводе – секретарь комсомольской организации. Комсомольский вожак.

– Вот как! – удивился геолог. – А тебя-то как зовут?

– Меня Айшат.

– А тебя, джигит? – повернулся Горелов к Дуте.

– А я – не нефть. Для чего со мной геологам знакомиться?

– Вот ты, значит, какой! – Горелов опять усмехнулся. – А я слышал, что горцы – народ гостеприимный.

– Здесь – не дом мой, радоваться гость. Здесь горы. Много чужих людей в горах – это не гости и не кунаки.

– Может, ты считаешь нас врагами?

Дута не ответил, повернулся и пошел мимо утеса по склону вверх, где лес густел и жался к земле. Геологи не видели, как, скрывшись в зарослях кустарника, Дута упал в траву и, извиваясь змеей, подполз к тому месту, откуда видны были геологи и Айшат.

– Не очень приветлив твой земляк, – сказал Горелов, кивнув вслед уходящему Дуте.

– Он инвалид, – сказала Айшат. – Покалечился в детстве. Теперь вот в армию его не берут. Коня его любимого в армию забрали, а его самого нет.