Это… была глубокая мысль.

– Эм… Хорошо.

Перед тем, как отойти, Бандар снял рюкзак и вытащил из него катастр. Такого же зеленого цвета, как и лечилки, которые я видел у бандитов, только этот состоял из трех крупных призм, спаянных друг с другом в треугольник. В разрезе амулет выглядел бы, как земной знак радиации.

– Часть твоей платы. Большое Лечение.

– Спасибо… А как он…

– Приложить к телу и вдавить управляющий камень.

Снова надев рюкзак, «индеец» зашагал в сторону внутренников. Ко мне же вернулся Чирик. Его приближение я ощутил без всякого мертвозрения – по восхитительному запаху жаренной курицы. Здесь так пахло приготовленное на огне мясо куйкуна.

– Вот скажи, марагаз, – спросил он, не переставая обгладывать косточку. – Рралов держала говорит, что он грап, так?

– Так.

– И грап только он, других он не знает.

– Вроде… – не помню, чтобы Бандар прямо так говорил, но, кажется, это имелось ввиду.

– Если только он грап, то откуда он это знает?

Выбросив обглоданную косточку, Чирик преспокойно пошагал куда-то дальше, оставив меня… обдумывать это.

Спустя минут пять я твердо вознамерился отомстить ему, спросив о том, что было раньше куйкун или яйцо. Пусть помучается, человек дождя херов.

Глава 2

Лес Дикого. В воспоминаниях Альбины рассказы о нем занимали отдельное место. Группа двигалась со скоростью тупоруков. Иле ничего не мешало идти держа перед глазами раскрытый дневник Третьей Волшебницы:

«…за каждой тенью, казалось, таился чей-то голодный взгляд. Не знавших ничего кроме борьбы существ Леса не страшила даже мощь истинной магии. Я высохла сотню раз и столько же раз нашла в себе новые силы и новое желание жить. Оказалось, что они всегда были со мной. В точности так, как и говорил номме Летрон. Только на Диком я поняла, что не такие уж Тайвзы и сумасшедшие. Если бы не все то время, что я сожгла под присмотром учителя в зале упражнений императорского дома, Сайнесс очень быстро лишился бы свой Волшебницы. Только испробовав на прочность, испытав все возможные и невозможные способы, чтобы убить, Лес, наконец, перестал считать нас добычей и открылся по-настоящему. И это того стоило. Мы своими глазами видели Большое Гнездо айолов и охотились с ними на Короля Тупоруков! Мы добрались до Пустого Острова, где говорил с нами древний… Мы слышали пение Алой Птицы…

Я до конца жизни запомню ту бесконечную ночь, компенсор второго схождения… Рад и Катисто, встретившись в пике возвышения сияли так ярко, что заполнили собой, казалось, все небо. Если бы я могла, если б я только могла, я бы осталась в том моте, в том листе, в том шаре… навсегда…»

Один из отрывков, который Ила перечитывала бесчисленное число раз. Она запомнила его сразу, но водя пальцами по страницам, принцесса будто начинала понимать не только смысл слов, но чувствовать саму Альбину. То о чем она думала, о чем мечтала в тот момент, когда вела стил своей тонкой рукой.

В дневниках Альбина подробно описывала свое второе путешествие на Дикий. То самое, во время которого она одолела Главное Древо и раздобыла для Сайнесса магоэлемент с тридцатью четырьмя ядрами. И если начинала она сухо, то постепенно в этих строках появлялось все больше настоящего чувства. Будто Волшебница в какой-то момент… перестала скрывать их от самой себя. Тот отрывок, что Ила сейчас перечитывала, был из последнего дневника Альбины. С победы над Главным Древом к тому моменту успело сгореть почти два полных круга.

– Ты думаешь, что она писала про него, так ведь? – спросила Луиза. – Про Кенора Сутра?

Девушка сидела на спине неспешно переставляющего ноги тупорука. На Илу она смотрела с участием.

– Я не знаю, – ответила принцесса, перевернув страницу.