– Наверное, что-то я действительно сделал правильно, потому что ты выросла удивительной девушкой. Уверенной в себе, умной, спортивной и красивой. Я люблю тебя, детка.
– Я тоже тебя люблю.
Он погладил мои щеки большими пальцами.
– Мне нужно возвращаться на работу. Я попрошу кого-нибудь из твоих братьев тебя забрать.
– Нет, пап. Пожалуйста. Мне нужно уехать. Я хочу побыть одна, мне нужно все это обдумать.
Он нахмурился.
– Пожалуйста. Я буду осторожна. И отлучусь ненадолго.
Он кивнул.
– Если через час тебя не будет дома, я отправлю ориентировку на розыск.
Я закатила глаза, но потом поняла, что он совершенно серьезен.
– Или можешь просто позвонить мне. – Я подняла свой сотовый. Тем более, в моем телефоне был установлен маячок, и мое местоположение не будет для него секретом.
Он кивнул. Зуб даю, он отправит кого-нибудь за мной через час. Что ж, мне нельзя задерживаться.
– О, и Чарли? – сказал он, когда я открыла дверь.
– Да?
– Ты наказана до вечеринки.
Я бросила взгляд на смятую в ком рекламку, которая лежала на консоли между нами.
– Справедливо. Прости, что соврала тебе.
Он улыбнулся; впервые с тех пор, как забрал меня.
– Мы все совершаем ошибки.
Меня захлестнул гнев. Эти слова казались мне самой большой ложью в мире. Если она была столь любящей, тогда почему так поступила? Она была эгоисткой. Я пнула камень, и он рикошетом отлетел от надгробия.
Позади меня захрустел гравий.
– Еще и тридцати минут не прошло, – сказала я раздраженно. Папа не мог дать мне хотя бы час, чтобы все обдумать?
– Он сказал пока не ехать за тобой, но я волновался.
Я повернулась к Джерому. Его лицо просто светилось беспокойством.
Я злилась не только на маму. Но еще и на братьев. Они скрывали это от меня.
– Я в порядке.
– Правда?
– Нет. Я размазня.
– Чарли. – Его голос был резким. – Не говори так. Это неправда. Ты имеешь полное право переживать.
– Но вы считаете меня слабой. Поэтому так оберегаете. Вы думаете, я на грани срыва.
– Нет. Ты сильная. Иногда даже слишком. Ты думаешь, что должна справиться со всем этим сама, но это не так. – Он обнял меня за плечи и тоже взглянул на надгробие. – Давай пройдем через это вместе.
– В этом-то и дело. Ты уже это пережил, не так ли? Я думала, мы были самой лучшей семьей в мире, но вы, ребята, ничего мне не рассказали.
– Папа пытался. Мы просто подумали, что будет лучше, если мы подождем.
– До каких пор?
Он вздохнул, явно тоже расстроившись.
– Я не знаю. Но, Чарли, это, – он указал на надгробие мамы, – не наша семья. Это то, что случилось с нашей семьей. До этого наша семья была крепкой, и она крепкая до сих пор. Ничего этого не изменило.
Я триллион раз перечитала фразу на ее надгробии. «Любящая мать».
– Всю жизнь я думала, что она была бы моей лучшей подругой. Что она научила бы меня быть женщиной. И из-за этого я в какой-то степени сердилась на папу. Ведь он не мог дать мне то, что дала бы она. А теперь оказывается, что она этого не хотела. Не хотела быть моей мамой. Я так на нее зла.
Он сжал мое плечо и сделал судорожный вдох. Поразительно, никогда не видела у брата даже намека на слезы.
– Ты имеешь право на нее злиться.
– Я не знаю, как это пережить.
Похоже, папа попросил братьев оставить меня в покое, потому что уже много часов меня никто не трогал. В течение дня луч солнечного света путешествовал по моему телу и в конце концов добрался до лица. Чтобы избавиться от него, мне нужно было лишь закрыть шторы, но я не могла собраться с силами и встать. |