Но самым удивительным оказалось то, что он не имел против подобного колдовства никаких возражений. Ему даже нравилось свое нынешнее состояние. Разве плохо, когда небо кажется таким синим, а солнце — таким ярким? И даже тупая боль в сердце — неожиданно приятной? Нет, подобное колдовство ему нравилось, и никто раньше не сумел проделать с ним столь удивительную вещь. В том числе, и Ясна… Там все было иначе, там… Впрочем, какое ему теперь дело до того, что было «там»! Главное теперь было «здесь». Сейчас!

И хотелось немедленно увидеть Верочку, да-да, просто увидеть — ничего ему больше от нее не надо. Ну разве что легонько коснуться ее нежной ручки… А больше — ничего!

Увы, даже коснуться ее ручки было невозможно. Ведь рядом с Верочкой сидел в качестве цербера этот чертов кастрат. Как собака на сене… И опосля всего случившегося снова появиться в его доме Репня попросту не мог. Тем более что кастрат чертовски подозрителен и сразу смекнет, что к чему. Нет, туда не попадешь!

Нельзя сказать, что этот вывод портил Репне настроение — настроение ему сегодня не могло испортить ничто, — но какое-то беспокойство в душу он вносил. Впрочем, беспокойство это лишь заставляло Репню на полную катушку шевелить мозгами. И в конце концов мозги сработали.

Мысль, правда, не очень пришлась ему по душе, но иного выхода он пока не видел. Да, придется опять обращаться к старой ведьме, ну так и что ж!.. В конце концов, деньги ей все равно нужны, а он теперь не такой дурак, чтобы вновь воспользоваться способностями Огненного Змея. Нет, все, что ему нужно, — это снова увидеть Верочкино личико.

Пусть не будет позавчерашнего восхитительного удивления, пусть не будет ротика буквой «О», но показать ее в зеркале ведьма наверняка сумеет. Тем более что пуговица от Верочкиного платья по-прежнему у нее.

Репней внезапно овладело нетерпение, и он с большим трудом дождался окончания рабочего дня. Едва сдал кабинет сменщику, явился Вадим Конопля. От друга удалось отбиться: он был парень вполне понятливый. Потом Репня долго ловил извозчика — у простых-то словен был день отдыха, и извозчики шли нарасхват.

Нетерпение нарастало.

Наконец, опосля получаса метаний вокруг площади Первого Поклона, попалась свободная трибуна, но извозчик воспринял желание Репни попасть в район порта без должного энтузиазма: в седмицу вечером клиента там найти было проблематично, а за простой Репня платить явно не собирался. Однако, немного поспорив, сторговались.

Нетерпение овладело Репней уже до такой степени, что он чуть было не позабыл об осторожности. И все же привычка не подвела: вовремя опомнившись, он, как и в пятницу, назвал извозчику параллельную улицу.

Он стоял перед домом ведьмы, едва не приплясывая от возбуждения, и нетерпеливо дергал ручку звонка. За дверью стояла мертвая тишина. Тогда Репня принялся колотить в дверь носком ботинка. А потом и вовсе кулачищем. В ответ ни скрипа, ни шороха.

— Что вы двери ломаете? — раздался за спиной визгливый женский голос.

— Нет так никого.

Репня обернулся. Из окна дома напротив торчала седая старушечья голова. Старушонка смотрела на него с возмущением и неприязнью.

— И чего, спрашивается, ходют? Ходют и ходют… Пусто там. И колотиться незачем!

— А где хозяйка? — хрипло спросил Репня.

— Уехала она, — ответила старуха. — Сегодня утром собралась в одночасье и уехала.

— А куда?

— Куды-куды!.