И очень не хотелось нам получить водителем на смену Борю «сорок кэ мэ». У него и фамилия была какая-то, но все его знали именно под этим прозвищем. Любая машина под его управлением быстрее сорока километров в час не ездила. Хоть наводнение, хоть атомный взрыв, хоть преступника догнать. А ещё он был паталогически труслив и никогда не выходил из машины для помощи товарищам, чтобы на его глазах ни происходило. Оно, конечно, так — именно милиционер-водитель отвечает за машину, но взаимовыручка — дело святое. Ходила молва, что как-то Боря совсем потерял своё лицо и уронил лицо всей милиции на одном из выездов. Наряд ушёл по адресу вызова, а он заперся в машине и сидел, как мышка, пока какие-то пьяные личности глумились над ним, поносили его всяческим нехорошими словами, а в финале демонстративно справили нужду на его многострадальный и ни в чём не повинный автомобиль. Спас Борю только возвратившийся наряд, отогнавший хулиганов.

Сегодня моим напарником был Игорь Бурмистров, лейтенант, служивший в милиции уже лет пять. Значит, он по праву старшинства будет восседать рядом с водителем в относительном комфорте, а мне суждено трястись и подпрыгивать на жёсткой продольной скамейке, рискуя наварить себе шишку на макушке от нечаянной встречи с крышей. Но я не роптал, могли ведь подать из автохозяйства и вообще «линейку». Там всё ещё страшнее и хуже. «Линейка» — это такая машина с кунгом на базе ГАЗ-51, совсем как в «Операции 'Ы»«. У той 'линейки», что обычно выделялась в наше отделение, переговорное устройство между кузовом и кабиной отсутствовало напрочь. Подать сигнал можно было только грохоча кулаком в стену. В кузове ни одного окна, свет обеспечивает одна утлая лампочка в плафоне на потолке. И хроническая вонь мочой, алкогольными отрыжками и целым букетом ещё каких-то аналогичных ароматов, совсем как в вокзальном клозете. После поездок в таком комфорте, а второму сотруднику приходилось путешествовать именно в кузове, к приличным людям заходить было просто неловко. Поэтому, заступая в наряд, я подумал, что «ГАЗ-69», в котором нам предстояло провести ближайшие восемь-девять (как получится) часов — совсем уж не такой плохой автомобиль.

Начало смены с 16 часов. Машина с рацией, в которую почти ничего не слышно. Зато сегодня у нас на смене Валюшка, и это хорошо. Защитит, если что, своих коллег.

И вот первый вызов. Мы как раз заправляемся. Десять литров на смену, и езди, как угодно. Хоть ты на машине, хоть машина на тебе. Сквозь хрипы и шумы рация невнятно сообщает, что на Бардина в подъезде от каких-то алкашей совсем житья нет. Приезжаем — на подоконнике на газетке солёная рыбёшка, называется «на рупь сто голов», рассол размазан по подоконнику, течёт на пол, «огнетушители» из-под бормотухи. На полу подозрительно сыро. Наплёвано, накурено, чинарики кругом. Клиента два. Один ещё кое-как мотыляется. Второй уже обрёл покой на полу, не в смысле «почил в бозе», а так, временно. Ходячего шугнули, заставив убрать всё за собой, рассовав по карманам «пожитки», включая селёдку. Не сопротивлялся и вообще видно, что человек рабочий, только залп из огнетушителей сильно повредил мозги. Определенно, третий «пузырь» уже был лишним. Пусть шлепает домой, авось и дойдет. Второго придётся брать.

Поднимать с грязного пола пьяного, да еще и вонючего мужика не хочется. И, даже вдвоем это сделать сложно. Пришлось «припахать» его собутыльника, пока тот не успел далеко уйти. Мужик что-то промямлил — дескать, а чего это я стану мильтонам помогать? Но осознав, что и его могут отвезти в вытрезвитель, начал помогать.

Вообще-то здесь работа медвытрезвителя, но у тех вечно нет транспорта. Единственная в эту смену машина то ли на вызове, то ли сломалась, то ли и то и другое вместе. Пока тащили клиента до машины, опять мечтал о спецодежде для таких случаев.