Савин ещё раз передыхает и раздаёт нам задания: проверка по месту жительства, по соседям, а там видно будет.

— Чую, что сейчас окажется, что её благоверный ей накатил, а она его выгораживает. Спрашиваю, вы замужем? А она сразу: а вы в мою личную жизнь не лезьте. Я же вам…

Тут мы подъезжаем, и дальнейшее, что ответила женщина, остаётся неизвестным.

Савин — в адрес. Мы по соседям. Заходя в квартиру напротив, слышу рык из-за двери, куда направился сыщик:

— Где была, курва?

Оборачиваюсь, но Савин мне успокаивающе кивает головой, мол, делай своё дело, а убежать я всегда успею, если что. Это у него такая шутка есть.

Когда мы с напарником и массой полезных знаний возвращаемся в квартиру потерпевшей, там полный мир и взаимопонимание. Сыщик крутит на пальце синюю сумочку на ремешке, видимо, как раз ту, которую украл грабитель. Молодой здоровый мужик, пьяненький, философствует:

— А она мне… А я ей, а она… Ну и я, конечно, не сдержался. А ты бы сдержался?

Он наводит на меня тяжёлый взгляд и ждёт ответа. Не дождавшись, подводит итог:

— То-то и оно. А ты говоришь…

Поскольку дело уже не пахнет керосином, как говорили древние милиционеры, Савин решает устроить мне практический экзамен:

— Воронцов, а как бы нам зафиксировать обнаруженную сумочку?

Хорош гусь! Нашёл время! Но для него я — сопливый первогодок, поэтому не возражаю.

— Можно, конечно, отразить твоим рапортом о том, что ты её обнаружил и к этому рапорту прилагаешь. Но я бы рекомендовал пригласить соседей и быстренько набросать маленький протокол осмотра места происшествия. Именно здесь ведь этот герой, как я понимаю, накатил своей жёнушке? Заодно, кроме сумочки, приобщить к протоколу и этот ключ.

Я взглядом указал на огромный гаражный ключ, лежащий тут же на столе. Гараж у них, судя по обстановке, вряд ли имеется, так что ключ, скорей всего от сарайки в подвале.

— Да я ей кулаком! Забыл, что ключ-то в руке. А кулаком — это всегда полезно! — встрепенулся хозяин.

А сыщик посмотрел на меня с восхищением, которое наигранным было только наполовину.

— Соскочил! — разочарованно произнёс он в мой адрес. — Садись, пять!

— Сесть мы завсегда успеем! — обнадёжил я его. — Протокол-то писать, что ли?

Пришлось тащить этого «женовоспитателя» в отделение. Оставь его дома, так он свою благоверную добьёт, несмотря на то, что она героически его отмазывала. И вопросы появятся уже к нам. А законных оснований для его задержания у нас нет. И что теперь? А вот что. Фиктивно оформляем его за мелкое хулиганство. Теперь есть основание подержать его на нарах до утра. А почему фиктивно? Да потому, что ни суд, ни прокуратура у нас семейный дебош у себя дома никак не хотят признать за мелкое хулиганство. А если присовокупить сюда пробитую голову, то и совсем нерешаемая проблема получается.

Кое-как развязавшись с этим происшествием и оставив сыщика в отделении, продолжаем свою работу. Пока то да се, уже и времени к десяти часам вечера и вызовов нет. Звёзды сошлись, как надо, можно подумать про обед. У нормальных людей обед в полдень, у ненормальных — в десять вечера. А где же в это время можно перекусить в суровой социалистической действительности? Не в ресторане же, да и не пустят туда. Не потому, что не годимся, а просто им самим скоро закрываться. Но самое главное — народ не поймёт. Так прямо и скажет: наши люди в кабак на обед не ездят. А эти видно богатые. Отсюда и до молвы, что мы мздоимствуем, да ещё там и пьянствуем, рукой подать.