— Шило открестится от него и от Капризы тоже. Скажет, что это их личная инициатива, и бросит их тебе, как подачку.

— Тогда что?! — сидеть на жопе ровно?! Я тебе что, терпила?!

— Не будь такой кровожадной, Фике, — я встал рядом с ней и погладил ладонью по щеке. Та моментально сбавила воинственный тон и потёрлась о пальцы словно кошка, — Для нас это крупный зверь. Надо обложить его по всем правилам охоты.

— Меня возбуждают твои слова, — промурлыкала Теофилия, — когда ты так говоришь, в тебе проглядывает что-то первобытное. Я правда начинаю верить, что ты уделаешь этого урода Модеста. Обожаю смотреть, как дерутся мужчины… Вот бы...

— Ты обещала мне Гильгамеша, — я чмокнул жрицу в нос и отступил на шаг.

— Извращуга! — зарычала Теофилия, — думать в такой момент о каком-то мужике! Кама, приведи это животное!

— И останься потом за дверью, — добавил я, — чем меньше знаешь, тем крепче спишь.

— Какой ты властный! — томно проговорила Теофилия, но я видел, что она стебётся. — Выполняй приказ, Кама, этот мужчина зря говорить не будет.

Гильгамеш вошёл испуганно оглядываясь. Так близко к вершине клановой власти ему бывать не приходилось. Маску с него так и не сняли, то ли забыли, то ли не положено было.

— Сидеть, животное, — бросила Теофилия.

Гильгамеш бухнулся на колени и попытался поцеловать ей ногу. Верховная "паучиха" брезгливо отодвинулась, не позволив этого сделать.

— Что его ждёт? — спросил я, не глядя на паучью "зверушку".

— Сначала величайшая честь накормить собой детей Лолс, — пафосно сказала Теофилия, — а затем… за измену наказание одно — пинком под зад.

Гильгамеша затрясло, причём после слов об изгнании больше, чем о жертве.

— Хочешь остаться в клане? — спросил я.

— Да! — неожиданно пробасил Гильгамеш, — Божественная, он не шутит? Это возможно?!

— Подберут тебе новую Госпожу, — продолжал я елейным тоном, — будешь её любить… пятки ей целовать…

Гильгамеш с надеждой взглянул на Теофилию, та кивнула.

— Тогда слушай меня. Завтра ты вернёшься к своим рабским житейским радостям, а сегодня поступишь так...

* * *

— Думаешь, Шило теперь выпустит тебя из города?

Мы стояли с Теофилией в саду возле особняка. Я пытался попрощаться. Она меня не отпускала.

— Меня не так легко остановить.

— Знаю-знаю, ты крутой и непобедимый, — паучиха засмеялась, — вечно Анхен достаётся лучшее. Это нечестно! Я тебя первая застолбила!

— С чего ты взяла? — отчего-то смутился я.

За последние дни отношения с женщинами я стал воспринимать через призму здорового цинизма. Но всё, что касалось Анны, было для меня чем-то чистым, искренним. Не хотелось об этом ни с кем говорить, даже с её близкой подругой.

— Она бы не стала помогать тому, кто ей неинтересен, — пояснила Теофилия. — Да она в принципе мужиков к себе не подпускает. Не доверяет никому. Уже то, что она тебя в дом пустила — ачивка легендарного уровня.

— У нас деловые отношения, — ответил я.

— Ой, да хотя бы сам себе не ври. — Теофилия поглядела на меня строго, — и смотри, обидишь её…

— Вот только не надо, — оборвал я жрицу. — В печёнках у меня уже сидите, защитнички. За собой следите.

Теофилия снова рассмеялась.

— Поэтому я тебя никуда и не отпущу, герой-одиночка.

— Охрану приставишь?

— Лучше.

Она позвала вездесущую Каму.