— Зачем вы пришли ко мне со всей этой чушью?

— Может быть, я плохо объяснил, но это не чушь.

Сан Санычу уже стало все равно — будь что будет, ну не посадят же его, на работе могут неприятности устроить, пойдет в сторожа, пропади все пропадом!

— Я хотел вас предупредить, что в вашей семье живет убийца, хладнокровный убийца.

Он уже научился устранять тех, кто ему мешает, вы разве не опасаетесь? Вы считаете все это чушью, да, действительно, доказательства только косвенные. Если бы мне удалось собрать достаточно улик, я бы пришел не к вам, а в милицию. И кто знает, вот ведь все время что-то обнаруживается, вот нашли письмо той девушки, а может быть, найдется кто-нибудь, кто видел их вместе у того дома, у общежития? Тогда все эти косвенные улики могут сложиться в четкую картину.

Купцов нахмурился.

— А что вы лично хотите для себя?

— Я хочу, чтобы милиция оставила меня в покое и чтобы мои сотрудники перестали коситься на меня с подозрением, вот и все.

— Хорошо, идите, я разберусь, кто тут прав.

Вот Лебедев А. А., по предварительной договоренности. На всякий случай, Чистяков решил послушать разговор сам. Он уселся в кресло, надел наушники, отослал дежурного покурить и не поверил своим ушам!

Удача сама плыла в руки. Мужик что-то вкручивал Купцову про зятя, какую-то совершеннейшую фигню, а тот, вместо того чтобы гнать его в три шеи, слушал внимательно, не перебивая! На середине разговор вдруг прервался. Что такое? Ну надо же, Купцов даже провел мужика в заднюю комнату, видно, догадывается про микрофон.

Но Купцов, человек советского прошлого, явно недооценивал западную технику. В маленькой комнатке Анатолий Петрович тоже недавно установил микроскопический микрофончик, который привез по его личной просьбе приятель, уже много лет работавший при русском посольстве в Бельгии.

Так-так, Николай Степанович, рыльце-то у вас в пушку, копнем-ка мы вашего зятька.

Он уже вызвал своих ребят, чтобы дать им соответствующее задание, но тут раздался телефонный звонок.

— Анатолий Петрович? Купцов беспокоит.

Вот черт, не успел подготовится к разговору!

Пришел мужик на прием, наговорил с три короба. В прежние времена он бы за такое из этого кабинета не вышел, вызвали бы санитаров — и в спецпсихушку, а там наколют таким дерьмом, что забудешь, кто ты есть и как зовут, а не то, что в Смольный бегать жаловаться. Сейчас нельзя: гласность. Мужик-то наверняка подстраховался, не полный же он дурак. Может, и удастся замять всю эту историю, а все равно лишнее внимание к его, Купцова, персоне привлекать сейчас ну никак нельзя. А хуже всего было то, что в глубине души он этому мужику поверил, то есть он допускал, что какая-то доля правды во всем этом есть, что зять его каким-то боком во всем этом замешан, про этого говнюка он во все поверит.

Ох, чувствовал он, ох, чуяло его сердце, что неладно все будет. Когда Ленка вдруг через месяц после Ялты заявила, что выходит замуж, они с женой прямо обалдели, а он, еще не видя этого парня, сразу понял — проходимец. А уж когда узнали, что сам он родом черт те откуда да моложе Ленки на семь лет, так тут уж даже до жены все дошло. Ленку, Ленку он пожалел. Как кричала она им с женой вся в слезах! Я, говорит, когда по вашему выбору замуж вышла в восемнадцать лет, ничего, кроме горя, не 8 Убей меня нежно видела. Повозились бы вы с пьяницей и наркоманом, как я, все лучшие годы, всю молодость. А теперь еще калека, кому я нужна? Знаю, что не за мои красивые глаза он на мне женится, ну и что? Ты ему поможешь в работе продвинуться, карьеру сделать, а у меня зато муж будет.

Он-то сам твердо держался, жена слабину дала, уговорила его потихоньку.