|
Альпинисты пошли через седловину к тому месту, где Клод, теоретически, проложил голубой шнур, который должен был вести их к вершине, но к тому времени уже в нескольких футах ничего не было видно и не слышно ни слова, если только не кричать на ухо. Единственный, кто сохранил ясность ума в этом хаосе, был Адам, его фигуру освещали вспышки молний. Он появлялся из снежной мути, двигаясь вниз, исчезая и снова возникая. Он был везде, поддерживал связь, выводил клиентов к сравнительно защищенному месту на седловине. Главным в тот момент было спасти жизни Грега и явно свалившегося в болезни Клода. С помощью Клауса Адам почти стащил Клода в их последний лагерь. Потом Клаус и Адам вернулись и помогли спуститься Грегу. К этому времени Клаус сам изнемог от усталости, холода и жажды и свалился без чувств в палатке. Адам пошел назад на седловину, чтобы добраться до практически беспомощных клиентов. Он довел первую группу, в которую входили Франсуаза и еще четверо, до начала каната: они должны были на ощупь спускаться в лагерь. Адам оставил их и вернулся ко второй группе. Но когда он подвел ее к месту, укрепленного на склоне шнура уже не было. Его, видимо, сорвало ледяным ветром. Уже начало смеркаться, температура опустилась до пятидесяти градусов ниже нуля. Адам вернул свою вторую партию на седловину. Потом он в одиночку пошел вниз по хребту, чтобы добраться до своего шнура и поискать возможной помощи. Грег, Клод и Клаус были без сознания, и ни единого следа первой группы.
Тогда Адам вернулся наверх, проложил желтый канат и сам свел в лагерь вторую группу. Некоторым из ее членов требовалась срочная медицинская помощь, однако, закончив с ними, он снова вернулся на гребень, один, в темноте, чтобы поискать исчезнувших людей. Все оказалось бесполезно. Поздно ночью Клаус очнулся и, находясь в полубреду, решил, что исчез и Адам. Однако тот вполз в палатку и лишился чувств. Первую партию удалось обнаружить на следующий день. Произошла трагически простая ошибка. В темноте и буране, да еще при том, что веревки сорвало и унесло в пропасть, они поплелись по другой части хребта Близнецы, где безнадежно и окончательно заблудились, оказавшись на выдающейся в сторону гряде — той, которая обрывалась в пропасть. Тела Франсуазы Коле и клиента-американца Алексиса Хартуняна так и не удалось обнаружить. Должно быть, они сорвались в пропасть, пробиваясь назад к хребту или двигаясь к лагерю, который, как им казалось, находится перед ними. Остальные сбились во тьме в кучку и умирали медленно. Утром их нашли шерпы. Все были мертвы, писал Клаус, за исключением одного: еще одного американца, Пита Папуорта, который снова и снова произносил лишь одно душераздирающее слово: «Помогите». «Помогите. Помогите», — взывал, — писал Клаус, переживая боль человека, который проспал всю трагедию, — о помощи, которую никто ему оказать не мог". Я дочитала последние страницы в смятении, почти не в силах дышать, потом легла на диван и, должно быть, проспала несколько часов. Когда я проснулась, времени почти не оставалось. Я приняла душ и оделась. Поймала такси до «Пеликана», который находился в Холлэнд-парке, хотя пешком добралась бы быстрее. Однако в том состоянии, в каком тогда пребывала, я едва ли вообще нашла бы туда дорогу. Я заплатила водителю и вошла в ресторан. Были заняты только два столика. В одном углу сидел Адам с мужчиной и женщиной, которых я не узнала. Я прошла прямо к ним. Они удивленно посмотрели на меня. — Простите, — сказала я остальным. — Адам, ты не мог бы выйти со мной на минутку? Он насторожился: — Что? — Просто отойдем. Это очень важно. Займет всего секунду. Он пожал плечами и, извиняясь, кивнул собеседникам. Я взяла его за руку и вывела на улицу. Как только мы скрылись из поля зрения тех, кто был внутри, я повернулась к нему, взяла в ладони его лицо так, чтобы смотреть ему в глаза. |
