Я вспомнил фотографии, которые видел в её студии, и понял, что она фотографирует, чтобы потом дома нарисовать шахту. Для меня это была просто чёрная дыра в скале с паутиной и гниющими досками, прибитыми к ней, но для художника это должно было быть нечто большим. Сара была такой же, всегда видя красоту в уродливых вещах.

Эмма резко повернулась в мою сторону и всмотрелась в лес.

— Эй? — осторожно позвала она, делая шаг назад.

Я проклинал свою беспечность. Я был так отвлечён ею, что, должно быть, поднял шум. После её неудачного опыта с Лексой и Джули, я не винил её за то, что она стала дёрганной.

Я вышел из леса на поляну, надеясь, что она узнает моего волка и поймёт, что ей ничего не угрожает. Сидя на корточках, я наблюдал за ней, ожидая, что она сделает.

Её глаза распахнулись, прежде чем она облегчённо вздохнула.

— А, это ты. По крайней мере, я надеюсь, что это ты.

Я кивнул и был вознаграждён нервной улыбкой.

Она пальцами крутила ремешок фотоаппарата.

— Я... я хотела поблагодарить тебя за то, что ты сделал в прошлую субботу. Я знаю, что ты просто делал свою работу, но спасибо.

Я склонил голову набок, а мой волк прислушивался к её мягкому голосу. До Эммы он никогда не был рядом с человеком в его истинном обличье, и он был очарован ею. Он обожал Сару, потому что мы росли вместе, но что-то в Эмме заинтриговало его. Думаю, он почувствовал мою озабоченность ею и пытался понять, что же такого особенного в этом человеке. Он был не один такой.

— В любом случае... — она прикусила нижнюю губу. — Роланд сказал, что здесь я в безопасности, так что я буду верить, что ты здесь не для того, чтобы причинить мне боль.

Запах страха Эммы достиг меня, и я понял, что всё ещё пристально смотрю на неё. Я опустился на землю и положил голову на лапы, надеясь, что буду выглядеть менее угрожающе. Она, наверное, почувствовала бы себя лучше, если бы я ушёл, но мой волк ещё не удовлетворил своё любопытство. Честно говоря, я тоже не торопился уходить.

Её страх улёгся, и она снова повернулась к шахте. Через несколько минут она была так поглощена своей работой, что я с таким же успехом мог и не присутствовать. Мне нравилось лежать и смотреть на неё, но, в конце концов, мой волк забеспокоился. Ему не нравилось, когда его игнорировали, и он хотел, чтобы человек снова заговорил с ним.

"Я ничего не могу с этим поделать", — сказал я ему.

Эмма перестала фотографировать и подошла к старому синему велосипеду Сары, прислонённому к большому камню. Я подумал, что она уходит, и разочарование наполнило меня, заставив моего волка недовольно фыркнуть.

Он успокоился, когда она взяла свою сумку и понесла её к плоскому камню посреди поляны. Усевшись на камень, она засунула фотоаппарат в сумку и достала бутылку воды и пластиковый контейнер. Когда она сняла крышку, до меня донёсся запах жареной курицы. Мой рот наполнился слюной, потому что я пропустил завтрак в спешной попытке уйти до того, как люди проснутся. Я мог бы пойти поохотиться на кролика или белку, но мне не хотелось оставлять Эмму здесь одну.

Она откусила несколько кусочков от сэндвича, погрузившись в свои мысли. Когда она потянулась за бутылкой с водой, её взгляд переместился на меня, словно вспомнив, что она не одна. Она слегка нахмурила брови и вздохнула.

— Если ты собираешься здесь торчать, то лучше уж поешь со мной.

Она достала из контейнера половину бутерброда и протянула мне.

Когда я не двинулся с места, она помахала им передо мной.

— Слушай, мне как-то не по себе есть, когда ты здесь.