Около фонтана собрались женщины. Прохладные струи выплескивались из сосуда, что держала в позеленевших от времени руках задумчивая бронзовая девушка. Крестьянки, набрав воды, спешили к мужьям или оставленному под присмотром подруги товару. Горожанки, погрузив кувшины в животворную влагу, судачили о своем. Ворчали старухи, громогласно ругались тетки, звонко смеялись молоденькие девушки.

К воде тянулись многие, так что рыцарю пришлось пробираться к каменной чаше сквозь порядочную толпу. Бедняки уворачивались из-под копыт, торговцы и крестьяне расступались почтительно, горожане нехотя уступали дорогу. Утирая со лба пот, Лерш дернул плечом, и старомодное синее сюрко на алой подкладке, накинутое на куртку вместо плаща, съехало в пыль под копыта лошади.

– Вот черт, невезуха! – ругнулся Лерш, оборачиваясь, и спешился.

Сюрко он выпросил у господина, чтобы пофорсить при въезде в город. Получить нагоняй или затрещину тяжелой рыцарской рукой Лершу не хотелось. Он погрузил пальцы в кипу потертой уже ткани, придерживая кобылу.

И тут из складок ему улыбнулась умильная кошачья морда – на сюрко уже сидела драная полосатая кошка из тех, которые во множестве ошиваются на базаре в торговый день возле корзин с рыбой.

– А ну пошла! – Лерш забрал ткань в горсть и дернул.

– Мр-мяу! – подскакивая на все четыре лапы, мявкнула кошка – и растворилась в тягучем воздухе.

На булыжник шлепнулось гнилое яблоко. Лерш быстро перекрестился, зачем-то оглянувшись, поднял сюрко и кинул на седло.

– Красивая лошадка, – произнесла девушка в синем ситцевом платке, накинутом на голову. Поставив мятый медный кувшин на край фонтана, она погладила животное по морде. Рыжая кобыла скосила на нее круглый влажный глаз и фыркнула, разбрызгивая капли воды.

Из-за лошадиного плеча немедленно вынырнула голова оруженосца. Молодой человек охватил взглядом приятное округлое лицо девушки с густыми темными бровями и веселыми глазами, высокую грудь и тонкую талию, простое аккуратное платье, зашнурованное на груди поверх белой рубашки.

– Ее зовут Арапка, сударыня, – не моргнув, соврал он, – меня – Лерш, а вас?

– Анастасия, сударь, – с подобающей скромностью ответила девушка, наклоняя голову, но не отводя от оруженосца взгляда. Ворот ее рубашки был искусно заткан синими цветами.

– Я долго странствовал, сударыня, – немедленно оживился Лерш, – я видел многих женщин, от крестьянок до герцогинь, но скажу, положив руку на сердце: вы самая красивая.

Девушка с гордым греческим именем Анастасия рассмеялась так откровенно и задорно, блеснув белыми зубами, что Лерш смутился и оглянулся на рыцаря:

– Я не то сказал?

Арчибальд, не обращая внимания на оруженосца, чесал коню лоб, почти прижимаясь носом к его морде. Огромный вороной, кося на хозяина темным глазом, жадно тянулся к воде. Над площадью стоял гул людских голосов, среди которых выделялись иногда звонкие выкрики торговцев или низкое густое мычание скотины; вокруг фонтана разговаривали все; губы рыцаря шевелились, но его не было слышно. Тогда оруженосец обернулся к Анастасии:

– А что такое?

Другая девушка, которая только что помогала какой-то старухе набрать воды, повернулась к молодому человеку, и он увидел, что она очень похожа на первую, но светлее волосом и помладше, в такой же косынке. Она воскликнула:

– Ах, сударь, вы все говорите одно и то же, слово в слово, смею вас уверить! Скажите что-нибудь новенькое, будьте столь любезны к бедным сестрам.

Оруженосец сбил с головы шапочку и потряс ею.