Что же говорить Иессу? Забыть об инструкциях кардинала и укрепить Иесса в его решении заставить всех пройти через Ночь? Или действовать согласно указаниям кардинала, и тем самым подорвать мощь Церкви? Хотя она сама и не подозревает об этом. У Кэрмоди сомнений не было. Предотвратить массовое убийство, мучения и несчастья. Он не был бы христианином, если делал бы по‑другому. А там посмотрим…

Тэнди высадил его у входа в отель. Кэрмоди попрощался и вернулся в номер, но уже на 14 этаж. Охрана устроилась в коридоре. Кэрмоди позвонил Гилсону, но не нашел его. Это уже было странно. Джон вызвал начальника охраны и выложил ему свои опасения. Тот сказал, что может послать своих людей на поиски, но боится, что это бесполезно, в праздничной толпе трудно найти кого‑либо. Пока они препирались, позвонил полисмен и доложил, что в аллее в 4‑х кварталах от отеля найден труп Гилсона.

Кэрмоди застонал.

– Это точно Гилсон, сержант?

– Да, сэр! Мы проверили отпечатки.

Начальник охраны удалился. А Кэрмоди в ярости начал расхаживать взад‑вперед по комнате. Его бесило то, что он должен сидеть взаперти, когда нужно действовать – и действовать энергично.

* * *

Он был уверен, что Лефтин имеет отношение к смерти Гилсона. Возможно, к этому причастен и Абог. Но он ничего не мог сделать, ничего. И где Лефтин? Где бы он ни был – он готовит убийство Иесса.

Кэрмоди рассвирепел так, что готов был сам удушить фанатиков с Земли, нанявших Лефтина. Как странно, что последователи Алгули и последователи Христа оказались вместе.

В дверь постучали. Кэрмоди откинул засов, ожидая увидеть полисмена. Но в комнату вошли два кэриенца с револьверами в руках. В коридоре двое других связывали полицейских. Кэрмоди с поднятыми руками попятился вглубь комнаты. Связанных полисменов затащили в комнату, они были невменяемы. Кэриенец подал священнику маску и костюм.

– Оденьте это! – приказал он.

Кэрмоди в сопровождении похитителей поднялся на 15 этаж и оказался в номере, расположенном над его собственным. У каменного стола в центре гостиной стоял Рафаэль Абду. Рядом с ним сидела женщина‑землянка. В ее облике было нечто странное и даже провинциальное. Ее длинные белые волосы были уложены в высокую прическу. Сморщенное лицо некогда было красивым. Глаза ее были закрыты большими солнечными очками.

– Ты уверен, что это и есть Джон Кэрмоди? – спросила она Абду по‑английски.

Абду неторопливо ответил: – Не будь смешной. Заговори с ним и сразу узнаешь его голос.

– Хорошо.

– Говори, Кэрмоди, – прошипел Абду. – Леди хочет услышать твой голос.

– Вот, значит, кто такой Фратт. Я ошибся, – сказал Кэрмоди. – Я думал, вы мужчина.

– Это он! – закричала она. – Я не забыла этот голос!

Она схватила Абду рукой, на которой были видны набухшие вены.

– Прогони остальных! Пусть убираются!

– Хорошо, – ответил Абду. Он взял со стола пачку местных денег, отсчитал каждому сопровождавшему священника определенную сумму. Четверо вышли, а один остался. Он связал руки Кэрмоди, затем усадил его в кресло и связал ноги. Затем прикрутил тело к креслу веревкой.

– Рот? – спросил он. Абду перевел вопрос женщине.

– Нет, – ответила она. – Если захочу, я сама заткну ему пасть.

– Я все еще не знаю, кто ты, – сказал Кэрмоди.

– Твоя память все еще затуманена твоими дьявольскими делами, – сказала она. – Но зато я не забыла. И сейчас это самое важное.

Кэриенец вышел, и Абду запер за ним дверь. Наступила тишина. Кэрмоди пригляделся к женщине. Внезапно откуда‑то изнутри всплыли воспоминания.