Конские хвосты едва не били их по лицам. Возницы размахивали хлыстами, не щадя своих любимцев, которых только
что холили и нежили в конюшне, ощупывая каждую жилку и каждое сухожилие.
На втором круге рысаки растянулись. Впереди, грациозно подняв голову, бежал Сенатор, доставляя счастье всем, кто сделал ставку на этого
фаворита-пятилетка. Он пришел первым. Луидор, которого расхваливал сомнительный тип возле касс, – лишь пятым.
В следующем забеге сотни глаз были устремлены на старого и опытного Кронпринца. На последнем круге этот черный как смоль жеребец,
принимавший участие чуть ли не в первых берлинских бегах девяносто пятого года, все еще отставал на полкорпуса от туманно-белого с
сиреневым отливом Тайфуна. Входя в завершающий поворот, он вылетел за радиус дорожки в поле и сразу откатился назад более чем на корпус.
Толпа охнула. Каратаев испуганно заглянул в шпаргалку: неужели ошибка?! Но нет, вот они сравниваются и проносятся мимо, словно запряженные
парой. Мелькают хлысты. Наездники, оскалившись, издают какой-то звериный рык. Общий вздох. Кронпринц снова отстает на полкорпуса…
Тишина.
– Тайфун обставил старика Кронпринца, – слышится со всех сторон, и Каратаева прошибает озноб.
Его данные не верны! Но это же означает катастрофу, ведь сейчас он должен поставить последние деньги, и если проиграет…
Вокруг зашумели и закрутили головами.
– Что случилось? – спросил Савва кого-то из соседей.
– Кронпринц объявлен победителем, – объяснили ему. – Тайфун дисквалифицирован за четыре проскачки перед самым финишем. Берлинец теперь
второй, Диамант – третий.
Слава богу!
Вокруг снова стало свободнее. Многие устремились к кассам за выигрышем, который тут же меняли на новые билеты, вверяясь опыту, интуиции и
удаче. Те, кто побогаче, никуда не бежали, раскуривая сигары и обмениваясь мнениями. Одни пользовались услугами проверенных ипподромных
букмекеров, другие загодя сделали ставки на тотализаторе, распределив деньги по номерам и забегам и теперь заносили результаты второго
финиша в свои блокноты. «Что же я-то стою!» – чуть не вскрикнул Каратаев и бросился к кассам.
В третьем забеге должен был победить Арктур. Из газетной заметки, которая будет напечатана завтра, Каратаев знал, что для многих это станет
неожиданностью. Фаворитом третьей шестерки считался Бранд – рыжий конь с золотой гривой, известный всем и каждому. Трехлетке Арктуру
прочили в лучшем случае третье место. Он был еще очень молод и норовист и на его счету пока не числилось побед.
– Тридцать марок на Арктура, – сказал Каратаев, просовывая деньги в одно из многочисленных кассовых окон. Последнюю десятку он все же решил
оставить.
Краем уха Савва слышал, что большинство вокруг ставили на Бранда, некоторые – на Крестоносца или Хельда. Когда он отошел от касс и
посмотрел на свой билет, рука его заметно подрагивала.
Он снова протиснулся к ограждению. Объявляли новых участников, конюшни, имена владельцев и возниц. Колокол. Шестерка лошадей устремилась
вперед. Но Каратаев прослушал и не знал, как выглядит его конь, а номер на попоне – Арктур шел под пятым – пока не просматривался.
Оставалось напряженно ждать, когда рысаки подойдут ближе.
Первый… шестой… третий… Вот он – пятый! Темно-коричневая с красным отливом шерсть сверкает на мощном крупе. Это гнедой иноходец с черными
как смоль гривой и хвостом. |