Теперь уже глазами хлопала Милка. Правда, пистолет она по-прежнему держала нацеленным на нас, а точнее, на меня. Только теперь ей приходилось левой рукой поддерживать правую, под локоть.

- Он? – переспросила она. – Ты хочешь сказать, он? Видишь ли, подруга, Стасу тоже написали, где и когда мы встречаемся с ним и что делаем в постели.

Мы посмотрели друг другу в глаза, потом перевели взгляд на Корнилова, который уже перегнал оттенком отваренную с уксусом свеклу.

- …! – почти весело сказала Милка.

Что сказала я, честно говоря, не помню, потому что мир опять заволокло.

Не сговариваясь, мы бросились на него и начали бить, пинать и царапать. Пистолет сиротливо остался лежать на полу. Петя отшвырнул его ногой подальше в угол и в два счета скрутил Милку, как куклу.

Я, оставшись без поддержки, выдохлась и, наподдав Корнилову еще разок запрещенным приемом ниже пояса (“Что ж ты делаешь, ведьма? – ласково проворчал Петя. – Ему ведь больно!”), присела на диван отдышаться. Милка пыхтела, как носорог, и смотрела на него горящими глазами. Не смотря на все, что она сделала, и что собиралась сделать, я вдруг почувствовала к ней какую-то почти сестринскую жалость.

Не прошло и полугода, а точнее, минут сорок, как приехали менты. За компанию хотели арестовать и нас с Корниловым, который пришибленно сидел в углу и размазывал по физиономии кровяные сопли. Но Антон не дал. Он долго беседовал о чем-то с бравым старлеем, после чего мы все, включая Катю, Гену и Толика, написали какие-то заумные сочинения, которые бравый старлей сложил в синюю папочку, и дали торжественное обещание явиться куда призовут. По первому требованию.

Милку погрузили в “козла” и увезли. “И все-таки ты дура!” – сказала она мне на прощание.

- Ну, вот и все! – расслабленно пробормотала я, усаживаясь прямо на траву и пачкая зеленью белые брюки. – Лотка, паршивка, перестань целоваться! Где ты, интересно, была, когда из озера вынырнул “морской котик”? Почему не лаяла?

- Нет, Аллочка, к сожалению, еще не все, - Антон сел рядом со мной и обнял меня за плечи. Быть может, чуточку демонстративно, но я не обиделась.

- Доиграем плохую пьеску до конца? – С другой стороны на траву плюхнулся Петя и боднул меня головой в плечо. – Тогда нам надо встать и синхронно, а главное, сурово, посмотреть вон туда.

“Вон там” стоял Корнилов. Андрей Евгеньевич. Стоял и тыльной стороной ладони вытирал нос.

- Наверно, я пойду? – промямлил он.

- Иди, дорогой! – кивнул Петя. – Вот, возьми, - он вытащил из кармана пятидесятирублевую бумажку. – Можешь не возвращать.

- И куда мне идти? – давя на жалость, словно казанская сирота, ныл Корнилов, торопливо запихивая деньги в карман.

- Куда-нибудь подальше, - посоветовал Антон.

- Например, к Лошади Ане, - добавила я. – Хотя, конечно, вряд ли ты ей понадобишься без денег. Но ничего, Россия велика, дур в ней – не меряно.

- Никак не пойму только, - задумчиво спросил в пустоту Петя, когда сгорбленная Геростратова спина скрылась из виду, - зачем он написал эти анонимки?

- Боюсь, что это останется тайной навсегда, - я упала на спину и стала жевать травинку, глядя в высокое небо, подернутое белесой испариной. – Хотел удержать нас при себе? Но почему тогда порвал со мной, когда узнал о нашем с Михаилом разводе? Наоборот, хотел избавиться? Тогда зачем расстроил Милкино замужество?

- Может, он как раз хотел избавиться от тебя и придержать ее, - поддразнил меня Петя.

- Вот свинья! – я пихнула его в бок. – Хотите, догоню и спрошу?

- Не-ет! – хором простонали мужчины. – Аллочка, что хочешь, но только не это!

         * * *

Всю дорогу я готовила себя к тому, что предстояло лицезреть.