– Провалиться мне! - сказала я. - Вот я не знала, что ей не нравится, когда читают, а она меня винила… Слушай, Аттикус, мне совсем ни к чему ходить в школу! - вдруг догадалась я. - Я же тебе сказала про Барриса Юэла! Он приходит только в первый день. Инспекторша записывает его в список - и по закону всё в порядке…

– Это не годится, Глазастик, - сказал Аттикус. - Иногда, в особых случаях, закон можно обойти. В твоём случае закон неумолим. Так что придётся тебе ходить в школу.

– А почему Юэлу можно, а мне нельзя?

– Ну, слушай.

И Аттикус сказал - Юэлы всегда были позором для Мейкомба, уже целых три поколения. Сколько он помнит, ни один Юэл дня не жил честным трудом. Вот на рождество, когда будем прибираться после праздника, он возьмёт меня с собой и покажет, где и как они живут. Они живут не как люди, а как животные.

– Будь у них хоть на грош желания учиться, они всегда могли бы ходить в школу, - сказал Аттикус. - Можно, конечно, и силой их заставить, но это глупо - силой тащить таких людей, как Юэлы, туда, куда им не хочется…

– Так ведь если я завтра не пойду в школу, ты меня тоже силой потащишь.

– Довольно об этом, - сухо сказал Аттикус. - Ты такой же человек, как все, мисс Глазастик Финч. И веди себя, как положено по закону.

Он сказал - Юэлы не такие, как все, у них свои нравы. При некоторых обстоятельствах обыкновенные люди благоразумно предоставляют им кое-какие преимущества, попросту говоря - смотрят сквозь пальцы на некоторые их поступки. К примеру, позволяют Юэлам не ходить в школу. Или ещё - Бобу Юэлу, отцу Барриса, разрешают стрелять дичь и расставлять силки даже не в охотничий сезон.

– Но это очень плохо, Аттикус! - сказала я.

В округе Мейкомб охота в неположенное время преследуется по закону, и все жители тоже не прощают виновникам.

– Да, конечно, это незаконно, - сказал мой отец, - и что это плохо - тоже верно. Но когда человек всё пособие пропивает, его дети очень горько плачут от голода. Я не знаю у нас в округе такого землевладельца, который пожалел бы для этих детей зайца, даже если их отец и поймает его незаконно.

– А всё-таки мистер Юэл нехорошо делает…

– Конечно, нехорошо, но он никогда не исправится. Разве от этого ты станешь осуждать и его детей?

– Нет, сэр, - пробормотала я. Потом сделала последнюю попытку: - Но если я буду ходить в школу, мы никогда больше не сможем читать…

– Это тебя сильно огорчает?

– Да, сэр.

Аттикус как-то по особенному поглядел на меня, и я насторожилась.

– Ты знаешь, что такое компромисс? - спросил он.

– Это когда обходят закон?

– Нет, когда уступают друг другу и таким образом приходят к соглашению. К примеру, если ты согласишься учиться в школе, мы с тобой будем каждый вечер читать, как прежде. Договорились?

– Да, сэр!

– Можно обойтись и без обычных формальностей, - сказал Аттикус, увидав, что я собираюсь плюнуть ему на ладонь.

Когда я уже отворила дверь, он сказал вдогонку:

– Кстати, Глазастик, в школе лучше не упоминай о нашем с тобой уговоре.

– А почему?

– Боюсь, что наша деятельность не встретит одобрения высших авторитетов.

– Это как?

Мы с Джимом давно привыкли, что отец говорит языком завещаний и кодексов, и, если не понимали какого-нибудь выражения, всегда имели право перебить его и спросить, что это значит по-человечески.