– А просто баптисты не моют ноги?

– Моют. У себя дома в ванне.

– А молитесь вы не так, как мы…

Наверно, мисс Моди решила, что проще объяснить приметы баптизма, чем символ веры.

– Баптисты, которые омывают ноги, всякое удовольствие считают за грех, - объяснила она. - Знаешь, один раз в субботу приехали они из лесу в город и давай кричать мне через забор, что я со своими цветами пойду прямо в ад.

– И цветы пойдут в ад?

– Да, мэм. Цветы будут гореть вместе со мной. Эти ногомойщики полагают, что я слишком много времени провожу под божьим небом и слишком мало сижу в четырёх стенах над словом божьим.

Я вдруг увидела, как мисс Моди жарится в аду (а он у каждого протестанта свой), и сразу засомневалась, правду ли говорят в проповедях. Конечно, язык у мисс Моди злой, и она не так усердно занимается добрыми делами, как мисс Стивени Кроуфорд. Но только круглый дурак может доверять мисс Стивени, а мисс Моди человек надёжный, это мы с Джимом знаем наверняка. Она никогда на нас не ябедничает, не лицемерит с нами, не сует нос в наши дела. Она нам друг. Понять невозможно, почему такой разумный человек может быть осуждён на вечные муки!

– Это несправедливо, мисс Моди. Вы самая хорошая женщина на свете.

Мисс Моди широко улыбнулась.

– Благодарю вас, мэм, - сказала она. - Дело в том, что ногомойщики всякую женщину считают сосудом греха. Они, видишь ли, понимают библию слишком буквально.

– И мистер Артур для того сидит дома, чтоб не видеть женщин?

– Понятия не имею.

– По-моему, это очень глупо. Если уж мистеру Артуру так хочется в рай, он бы хоть на крыльцо выходил. Аттикус говорит, бог велит любить людей, как себя…

Мисс Моди перестала раскачиваться в качалке.

– Ты ещё слишком мала и не поймёшь, - сказала она сурово, - но бывают люди, в руках у которых библия опаснее, чем… чем бутылка виски в руках твоего отца.

– Аттикус не пьёт виски! - возмутилась я. - Он сроду капли в рот не брал… Ой, нет! Он сказал, что один раз попробовал виски и ему не понравилось.

Мисс Моди рассмеялась.

– Я не то хотела сказать. Я говорю: если бы Аттикус Финч даже напился пьяным, он всё равно не будет таким злым и грубым, как иные люди в самом лучшем своём виде. Просто есть такие люди, они… они чересчур много думают о том свете и потому никак не научатся жить на этом. Погляди на нашу улицу и увидишь, что из этого получается.

– По-вашему, это правда - всё, что говорят про Стра… про мистера Артура?

– Что именно?

Я рассказала.

– Это на три четверти негритянские сказки, а на четверть выдумки мисс Кроуфорд, - хмуро сказала мисс Моди. - Стивени Кроуфорд однажды даже рассказала мне, будто проснулась она среди ночи, а он смотрит на неё в окно. А я спросила: что же ты сделала, Стивени, подвинулась и дала ему место? Тогда она на время прикусила язык.

Ещё бы не прикусить! Мисс Моди кого угодно заставит замолчать.

– Нет, деточка, это дом печали, - продолжала она. - Артура Рэдли я помню мальчиком. Что бы про него ни говорили, а со мною он всегда был вежлив. Так вежлив, как только умел.

– Вы думаете, он сумасшедший?

Мисс Моди покачала головой.

– Может, и нет, а должен бы за это время сойти с ума. Мы ведь не знаем толком, что делается с людьми. Что делается в чужом доме за закрытыми дверями, какие тайны…

– Аттикус со мной и с Джимом всегда одинаково обращается что дома, что во дворе!

Я чувствовала, мой долг - вступиться за отца.

– О господи, девочка, да разве я о твоём отце! Я просто старалась объяснить, что к чему.