Джим думал три дня. Наверно, честь ему была дороже жизни, потому что Дилл его донял очень легко.

– Ты трусишь, - сказал он в первый же день.

– Не трушу, просто невежливо ломиться в чужой дом.

Назавтра Дилл сказал:

– Ты трусишь, тебе к ним во двор одной ногой и то не ступить.

Джим возразил, что он ведь сколько лет каждый день ходит в школу мимо Рэдли.

– Не ходишь, а бегом бегаешь, - сказала я.

Но на третий день Дилл добил его: он сказал Джиму, что в Меридиане люди похрабрее мейкомбских, он сроду не видал таких трусов, как в Мейкомбе.

Услыхав такие слова, Джим прошагал по улице до самого угла, прислонился к фонарному столбу и уставился на калитку, которая нелепо болталась на самодельной петле.

– Надеюсь, ты и сам понимаешь, Дилл Харрис, что он всех нас прикончит, - сказал Джим, когда мы подошли к нему. - Он выцарапает тебе глаза, и тогда не говори, что это я виноват. Помни, ты сам это затеял.

– А ты всё равно трусишь, - кротко сказал Дилл.

Джим попросил Дилла усвоить раз и навсегда, что ничего он не трусит.

– Просто я никак не придумаю, как бы его выманить, чтоб он нас не поймал.

И потом, Джим обязан помнить о своей младшей сестре.

Как только он это сказал, я поняла - он и вправду боится. Когда я один раз сказала, что ему слабо спрыгнуть с крыши, он тоже вспомнил о своей младшей сестре, «Если я разобьюсь насмерть, что будет с тобой?» - спросил он тогда.

Прыгнул с крыши, но не разбился, и больше не вспоминал, что он в ответе за свою младшую сестру, пока не оказался перед воротами Рэдли.

– Что, слабо тебе? Хочешь на попятный? - сказал Дилл. - Тогда, конечно…

– Дилл, такие вещи надо делать подумавши, - сказал Джим. - Дай минуту подумать… это всё равно как заставить черепаху высунуть голову…

– А как ты её заставишь? - поинтересовался Дилл.

– Надо зажечь у неё под пузом спичку.

Я сказала - если Джим подожжет дом Рэдли, я скажу Аттикусу.

Дилл сказал - поджигать черепаху гнусно.

– Ничего не гнусно, надо же её заставить, и ведь это не то что кинуть её в огонь, - проворчал Джим.

– А почём ты знаешь, что от спички ей не больно?

– Дурак, черепахи ничего не чувствуют, - сказал Джим.

– А ты что, сам был черепахой?

– Ну, знаешь, Дилл!… А теперь не мешай, дай подумать… Может, если мы начнём кидаться камнями…

Джим думал так долго, что Дилл, вздохнув, пошёл на уступки.

– Ладно, не слабо, ты только подойти к дому, дотронься рукой - и «Серое привидение» твоё.

Джим оживился:

– Дотронусь - и всё?

Дилл кивнул.

– Значит, всё? - повторил Джим. - Смотри, а то я дотронусь, а ты сразу станешь орать - не по правилам!

– Говорят тебе, это всё, - сказал Дилл. - Он, наверно, как увидит тебя во дворе, сразу выскочит, тут мы с Глазастиком накинемся на него, схватим и объясним, что мы ему ничего плохого не сделаем.

Мы перешли через улицу и остановились у ворот Рэдли.

– Ну, валяй, - сказал Дилл. - Мы с Глазастиком тут.

– Сейчас, - сказал Джим. - Не торопи меня.

Он зашагал вдоль забора до угла, потом обратно - видно, изучал несложную обстановку и решал, как лучше проникнуть во двор; при этом он хмурился и чесал в затылке.

Я смотрела, смотрела на него - и фыркнула.

Джим рывком распахнул калитку, кинулся к дому, хлопнул ладонью по стене и помчался обратно мимо нас, даже не обернулся поглядеть, что толку от его набега.