Выслушав меня до конца, переспросив фамилии и получив из рук в руки копии рисунков санитара-художника, Дроздов произнес коротко:

– Понял. Спасибо. Твой должник.

После чего в таком же рубленом стиле выдал мне сообщение, от которого я буквально обалдел.

– То есть как? Вы серьезно?! – воскликнул я, забыв о толпе вокруг и вообще обо всем.

– Я же сказал… – все так же зло, сквозь зубы выплюнул Дроздов, но тут церемония резко закончилась, толпа заволновалась, вокруг генерала образовался водоворотик из соболезнователей. И я сразу потерял его из виду. Самое время было выбираться и, по возможности, не торопясь, обмозговать услышанное.

Правда, никакого времени на обдумывание мне не дали.

Пробираясь обратно сквозь толпу, я неожиданно попал в клещи.

– Разрешите… – начал было я и тут же сообразил, что они поймали как раз того, кого хотели. Поймавших меня было числом двое. Оба были в траурных черных костюмах, оттопыренных с левого бока. Это выглядело некрасиво, зато для хозяев костюмов было удобно: в любой момент пистолет мог быть извлечен наружу. А на красоту парочка плевала.

Соколы, сообразил я. Узнаю повадки.

– Не спеши, Полковников, – прошипел один из черных. – За тобой должок… Что ты сказал генералу, ну?!

– Какому генералу? Какой полковник?! – Я энергично стал вырываться, надеясь, что парик не спадет, и рассчитывая, будто кто-то в толпе обернется на странную черно-белую троицу.

Соколы держали крепко, и я догадался, что свои способности шпиона я несколько преувеличил.

– Ты вчера был в бильярдной? Ты вчера вломился в «Вишенку»?

Каждый вопрос, произнесенный шепотом, сопровождался незаметным со стороны, но подлым ударом по почкам. Кажется, лафа кончилась. Сегодня они меня взяли врасплох, как вчера выиграл инициативу я. Очевидно, мосинская компания со вчерашнего вечера даром времени не теряла и в темпе прошлась по моему маршруту. Надеялся я лишь на то, что отследили меня только здесь, а не у Натальи…

О-ох! Меня опять ударили по почкам. Я невольно обвис у них в руках. Еще пара таких ударов, и меня свернут в трубочку и доставят куда угодно. И все вокруг будут думать, что пегий паренек в очках перепил от безутешного горя и родственники несут его проспаться.

– На кого работаешь, сучара?! На охранцев? На фискалов?!

Несмотря на сильную боль, сознания я не потерял. Скосив глаза, я заметил, как за нашей троицей в быстром темпе следуют двое крепких парней, прикинутых модно, но безвкусно. В руках они держали по небольшой сумочке, вроде моего несессера. Только у меня в сумке лежала камера, подарок доброго Накамуры, а у них, кажется, – что-то совсем другое. Кстати, невзирая на нападение соколов, я машинально не стал отмахиваться своим несессером. Наверное, сохранность камеры мне была дороже жизни… Смешно. Но смеяться я уже не мог. Вместо этого я шепнул конвоирам, что мне пришло в голову:

– На ФСК. И если… вы меня не отпустите… с вами разделаются мои парни… сзади…

Эту фразу, простую, как мычание, я выговаривал, минуты полторы, набирая воздуху в легкие, чтобы сказать каждое следующее слово. Нет, я не Рембо, я другой…

Еще минута понадобилась черной парочке, чтобы понять: я им еще и угрожаю. Продолжая меня тащить, один сокол уже привычно замахнулся, зато другой, на мое счастье, все-таки взглянул назад. Оба парня с сумками в руках достаточно далеко выделились из толпы, чтобы сразу броситься в глаза моим соколам.

– Атас! – крикнул сокол, и одна парочка без разговоров развернулась навстречу другой.

Меня отбросили на асфальт, чтобы освободить руки.