— Да, только поменьше ростом.

— Я подозреваю, что вы с Сергеем вытащили меня не на матч, а для того, чтобы в очередной раз поплакаться. Но дальше слез дело не пойдет. Допустим, судью действительно убили, профессионально, так, что следствие определило самоубийство. На этом дело, собственно, и закончится.

— Почему ты говоришь во множественном числе? Я подозреваю, что Сергей не знает о смерти судьи.

— Если бы я разговаривал с Сергеем, я бы сказал, что, когда Ширяева была жива, его еще можно было понять, но вот как быть с тобой… — Олег развел руками, чувствуя себя полным идиотом. В очередной раз пришла мысль о том, что Андрей все-таки разыгрывает его.

— Понимаешь, — неуверенно начал Яцкевич, — если следствие и нашло что-то, указывающее на убийство, то постарается скрыть эти факты, потому как для них они напрямую связаны с убийством девочки. А самоубийство ставит в этом деле последнюю точку.

Некоторое время Шустов молчал. Он старался не смотреть на Андрея, ему все время казалось, что рядом Белоногов, удачно имитирующий голос Яцкевича. Совершенно дикая ситуация, но Олег сумел взять себя в руки и отвечал Андрею уже спокойно. В голове родилась еще одна сенсационная новость: Яцкевич знает, кто причастен к целой серии убийств. Что ж, от этого иногда умирают. Однако не допустил мысли, что с Андреем может приключиться беда. Спросить бы у него прямо, но вот ответит ли…

— Возможно, ты прав, Андрей. Единственный человек, к которому я могу обратиться, — Рожнов. Но Михаил не станет утруждать себя, это не его работа. Учти и то, как на него посмотрит начальство. А начальники не любят бесполезных инициатив — только по делу.

— Ты тоже не любишь?

— А чем, по-твоему, один начальник отличается от другого? Я недолюбливаю Рожнова, ты — меня.

— Как-то ты сказал, что Рожнов советуется с тобой.

— Советуется — когда ему нужно.

— А если тебе что-то понадобится?

Шустов задал встречный вопрос:

— Как ты думаешь, Андрей, почему вообще существует начальство? К примеру, для тебя.

Яцкевич пожал плечами. Старая песня, сейчас сообщит о свободе, которую…

И не ошибся.

— Для того, — продолжил Олег, — чтобы ты не думал. Если тебе дать слишком много, ты начнешь думать. Тут и до бунта недалеко, как считаешь?

Андрей до того привык к подобным разговорам, которые считал оболваниванием чистой воды, что не счел нужным отвечать. В конце концов ему нет дела до настроения Шустова — подпортил он его или нет, Андрей еще в начале матча отметил, что Олег явился на игру не в лучшем расположении духа, но раскачался от хорошей игры, которая, несмотря на откровенное равнодушие Яцкевича к баскетболу, произвела и на него впечатление.

Меняя тему разговора, Андрей рискнул спросить:

— Сам-то чего кислый?

Олег махнул рукой — не хотелось открывать причин, которые ввели его в уныние. Он не так часто встречался с дочерью, пришлось преодолеть себя, чтобы однажды появиться на пороге некогда своей квартиры. Казалось, не было долгих месяцев разлуки, а с другой стороны, они давали о себе знать: дочь встретила его радостно, долго плакала у него на плече, и Олегу пришлось выслушать справедливые упреки девочки.

Однако чувствовал себя чужим в этой квартире, пил чай на кухне, постоянно держа в голове привычку шумно втягивать горячий напиток, от этого обжег язык, словно боясь быть уличенным, смущенно глянул на жену, и только выйдя с дочерью на улицу, почувствовал себя раскованней. Но все равно прошло достаточно времени, пока он наконец-то освоился в компании с девочкой.

Ему было невероятно сложно объяснить ей причины, по которым они редко виделись.