– Однако самым странным фактом в существовании оленьего стада является довольно частый случай массового самоубийства, – сообщал за кадром комментатор. – В чем причина столь необычного проявления коллективного сознания? Неизвестен факт единичного самоубийства в оленьем стаде – невозможно представить, чтобы отдельно взятая особь оленя решила свести счеты с жизнью. Но, устремившись за вожаком, они движутся к пропасти, вряд ли понимая, что мчатся навстречу своей гибели. И после того как упадет первый олень, остальные устремляются по его пути до последнего. Нам не удалось заснять этот трагический момент, но последствия подобного массового самоубийства были зафиксированы камерой экологической службы Баргузинского заповедника…

На экране мелькнули рассыпанные повсюду оленьи туши.

Турецкий выключил телевизор. Трагедия – всюду трагедия. Падают самолеты с небес, падают олени в пропасть, опять кровь, опять смерть. И ведь слава богу, что это не дело чьего-то злого ума и следователю Турецкому не надо снова вести следствие. Александр представил фантастический проект – его направляют выяснить обстоятельства коллективной гибели оленьей популяции. Почему за первым устремились все? Куда ниточка – туда и иголочка… Коготок увяз – всей птичке пропасть… Мысли Турецкого, сознательно оглупляемые в целях отпускной чистки сознания, вышли на какую-то подростковую орбиту. Турецкий стал мечтать, как бы он был лесником в Баргузинском заповеднике, как бы он стал заботиться об оленях и вообще о зверях, вот было бы здорово…

Раздался телефонный звонок. Турецкий дождался, когда сработает автоответчик, с тем чтобы оберечь себя от нежелательных разговоров. После того как в записи прозвучала вежливая фраза на двух языках, послышался старческий женский голос:

– Саня, возьми трубку, я знаю, что ты дома. А если тебя дома нет, то перезвони сейчас же, ты мне нужен.

Турецкий вздохнул и взял трубку:

– Здравствуй, мама.

– Санечка, золотой мой, здравствуй. Ты мне нужен, у меня проблемы. Ты не можешь приехать?

– Конечно, мам, а что такое?

– Во-первых, я разбила очки, тебе надо сходить в оптику в четвертом корпусе – я по гололеду боюсь выходить. Во-вторых, ты обещал мне повесить полку.

– Но, мам, я же тебе оставлял деньги, чтобы тебе повесили эту полку.

– Я отдавать пятьдесят рублей всяким дармоедам не намерена. Ты ко мне сегодня приедешь и все хорошенько повесишь. А то они так повесят, что меня потом моей же полкой и пристукнет.

Елена Петровна Сатина отказывалась признавать в своем сыне государственно важное лицо и видела в нем по-прежнему ребенка. К старости она стала разговорчива, слезлива и обидчива, но Турецкий помнил ее еще живой нестарой женщиной, острословом и центром большой компании интересных взрослых. И просто он любил свою мать и поэтому теперь должен был собраться и поехать к ней.

Жену и дочку Александр отправил в Ригу, чтоб отдохнули от него. «Одиночество – лучший собеседник», – подумал тогда. Оказалось – чушь, поговорить хочется.

«Вот ведь, только пожелаешь себе какого-нибудь гражданского собеседника, как твое желание сбывается с самой высокой степенью буквальности. Ничего более гражданского, чем мама, не придумаешь, как не придумаешь ничего более разговорчивого. Погода к осени дождливей, а люди к старости болтливей…»

– И еще, купи корм для попугая.