— Я знала его удивительным человеком, таким счастливым, — заговорила она воодушевленно. — Так было, когда мы познакомились, — они с Бабе только что поженились. Его характер стал заметно меняться сразу после развода, дядю буквально все раздражало. Когда он предложил мне работу секретаря, я решила попытаться снова помочь ему стать тем человеком, каким он был раньше, но, увы, у меня ничего не вышло!

— Кто-то примерно в это время сыграл с ним довольно грязную шутку, — заметил я, пока еще толком не зная, как же добраться до истины. — Конечно, он имел право ненавидеть того, кто его так жестоко подставил, но он посвятил все время взращиванию своей ненависти, и она выросла до гигантских размеров, поглотив и его мир, и окружающих его людей. У вашего дяди Ирвинга, милая Соня, ненависть переросла в манию, и он устроил несколько довольно подлых трюков людям, которых я уважаю. Вот почему я не испытываю к нему никаких добрых чувств. — Я перевел дыхание. — Я не знаю, каким был Ирвинг Хойт раньше, но убежден, что сейчас он — выживший из ума подлый сукин сын!

— Вы не имеете права так говорить о нем! — В ее рыданиях слышались одновременно и ярость и страдание. — Он всего лишь пытался слегка припугнуть вас в прошлый раз. Неужели вы думаете, что он позволил бы Киршу изрезать вас ножом?

— Я скажу вам, что я думаю, Соня, — ответил я, решив не щадить ее. — Ваш мерзкий дядюшка несет по крайней мере половину ответственности за все неприятности, которые случились с Бабе Дюан с тех пор, как она согласилась играть роль в проклятой пьесе. И старый добрый Ирв мог в любую минуту остановить Кирша, когда он издевался над вами сегодня вечером, если бы только захотел.

— Я вам не верю! — в отчаянии закричала она. — Вы лжете! Это просто грязный трюк, которым вы пытаетесь защитить наглого зверюгу Чарли Хатчинса, а может быть, и свою кинозвезду с целым списком бывших мужей и моралью подзаборной кошки!

— Приехали, — сказал я. — Тормозите!

— Как же я забыла! — Она истерически расхохоталась. — Ведь вы были с ней вчера вечером?

— Тормозите! — рявкнул я.

— Так вот почему вы приехали последним поездом…

Я влепил ей пощечину и тут же схватил руль, так как она вскрикнула и откинулась назад, закрыв лицо руками. Машина завихляла и чуть не съехала в кювет. Отпрянув, Соня автоматически сняла ногу с педали газа, тяжелый автомобиль замедлил движение, продолжая вилять, пока наконец не остановился, ткнувшись боком в ограду.

Я выключил мотор, и тишина нарушалась лишь монотонным шумом дождя и беспомощными всхлипываниями Сони. Отважившись, я обнял ее за плечи, прижал к себе и держал так, слегка покачивая, пока всхлипывания не затихли.

— Извините, что ударил вас, — сердечно сказал я. — У вас началась истерика, и я не знал другого способа заставить вас отпустить руль. И еще прошу извинить меня за то, что я сказал о вашем дяде. Не потому, что я не верю в каждое произнесенное мной слово; честно признаюсь, мне не хотелось говорить этого именно вам. Иногда мир кажется отвратительным, моя девочка, потому что в нем слишком много мерзких людей. Вам так или иначе пришлось бы услышать правду о старине Ирвинге, но, видимо, лучше, что вы узнали ее от друга. Я понимаю, вам тяжело, но удар врага был бы намного больнее.

Она подняла заплаканное лицо и неожиданно громко чихнула:

— Я просто не знаю, что и подумать, Рик. Честно, не знаю!

— Мы обсудим подробности позже, — ответил я. — А сейчас посмотрите в окно и скажите, где мы находимся.

Соня послушно выглянула из машины, продолжая размазывать слезы крошечным носовым платком.