Найджел придвинулся к столу.

— Итак, насколько я понимаю, вы служите лакеем у мистера Джекоба Сэйнта?

— О да, сэр. Точнее — служил.

— Имя?

— Джозеф Минсинг. Двадцать три года. Живу на Ганновер Сквейр, номер 299 А, — отрапортовал мистер Минсинг в налетевшем вдруг на него порыве откровенности.

— Что за инцидент?

— Это случилось незадолго до премьеры «Крысы и Бобра», двадцать пятого мая, я специально записал. Дело было пополудни. Мистер Сюрбонадье пришел с визитом к мистеру Сэйнту. Я проводил его в библиотеку, а сам остался в холле на случай, если зачем-то понадоблюсь хозяину. Вскоре из-за двери до моих ушей долетела перебранка.

Мистер Минсинг многозначительно помолчал, наблюдая за реакцией слушателей.

— Дальше-дальше, — подгонял его бесстрастным тоном Аллейн.

— Сначала мистер Сюрбонадье громко заявил, что знает, почему мистер Сэйнт уплатил мистеру Мортлейку две тысячи фунтов. Мистер Сэйнт сразу вышел из себя. У него и без того зычный голос, а тут он особенно надрывался, но мистера Сюрбонадье это не обескуражило. «Все равно я это сделаю!» — повторил он несколько раз с вызовом. Я так понял, сэр, что он требует у мистера Сэйнта главную роль. Мистер Сэйнт в ответ велел мистеру Сюрбонадье убираться, но постепенно оба поостыли и разговор пошел поспокойнее.

— Однако вам по-прежнему все было слышно?

— Не все. Мистер Сэйнт как будто обещал мистеру Сюрбонадье ведущую роль в следующей постановке, а в этот раз, говорит, менять уже ничего нельзя. Еще поспорили немного, но на этом сошлись. Мистер Сэйнт сказал, что завещал деньги мистеру Сюрбонадье. «Не все, — говорит, — кое-что достанется Джанет, а если ты умрешь раньше, она получит и твою долю». Потом мистер Сэйнт показал мистеру Сюрбонадье завещание.

— Откуда вы знаете?

— Когда мистер Сэйнт и мистер Сюрбонадье покинули библиотеку, я видел этот документ на письменном столе.

— И прочли?

— Только глянул, сэр. Я и без того был с ним, как говорится, знаком. За неделю до того дворецкий и я были свидетелями при его составлении нотариусом. Завещание коротенькое: две тысячи годовых — мисс Эмералд, остальное — мистеру Сюрбонадье, и еще кое-кому по мелочи. Если же с мистером Сюрбонадье что-нибудь случится, все состояние переходит мисс Эмералд.

— Что еще можете добавить?

— После этого оба успокоились. Мистер Сюрбонадье вроде бы обещал вернуть какое-то письмо после распределения ролей в следующей пьесе. Вскоре он ушел.

— Шесть лет назад вы служили у мистера Сэйнта?

— Да, сэр. Я тогда чистил столовое серебро.

— Бывал ли у него в ту пору мистер Мортлейк?

Минсинг вздрогнул от неожиданности.

— Бывал, сэр.

— А в последнее время?

— Очень редко.

— За что вас уволили?

— Про... простите, сэр?

— Вы прекрасно слышали вопрос.

— За мной никакой вины нет, сэр, — насупился Минсинг.

— Значит, вы на своего бывшего хозяина в обиде?

— Еще бы, сэр!

— Кто лечащий врач мистера Джекоба Сэйнта?

— Его доктор?

— Да-да.

— Сейчас вспомню — сэр Эверард Сим.

— Его в последнее время не вызывали?

— Он посещает хозяина регулярно.

— Ясно. Хотите еще что-нибудь рассказать? Нет? Тогда вы свободны. Подождите в коридоре: подпишите свои показания, когда их перепечатают.

— Спасибо, сэр.

Минсинг беззвучно отворил дверь, и, поколебавшись, негромко сказал с порога:

— Мистер Сэйнт... люто ненавидел мистера Сюрбонадье.

И он вышел из кабинета, неслышно закрыв дверь снаружи.