Я заметила его далеко впереди, когда он делал левый поворот. Повернув, я оказалась на неширокой, плохо освещенной и совершенно пустынной улице. Лишь время от времени наше продвижение замедляли знаки «стоп». Мне нужно было сокращать отставание, в противном случае я могла потерять его из виду. В такой поздний час машин на улице почти не было, и через несколько минут он наверняка бы сообразил, что маячащий сзади «Фольксваген» не простая случайность.

Я думала, что он собирается выехать на шоссе, ведущее на север, однако вскоре «Шевроле» сбросил скорость и повернул направо. В этот момент я находилась от него довольно близко, поэтому, не задумываясь, съехала на обочину и остановилась, заглушив мотор. Заперев машину, я бегом бросилась ему вслед, ориентируясь по включенным задним фарам его машины. Тем временем Билли повернул налево на старую стоянку для автоприцепов и остановился. Мы находились на узкой улочке Пуэнте, параллельной шоссе No 101, в восточной части города. Стоянка трейлеров была зажата между двумя выездами на шоссе и отделялась от автомагистрали дощатым забором высотой 10 футов и густыми зарослями олеандра. Стремительной походкой я миновала несколько темных зданий, площадки перед которыми были заполнены старыми машинами, в большинстве своем покореженными, с вмятинами. Освещение оставляло желать много лучшего, но впереди ярко горели разноцветные лампочки, которые опоясали территорию стоянки.

Когда я добралась до въезда на стоянку, «Шевроле» нигде не было видно, хотя пространство и было совсем небольшое. Дорога, извиваясь, исчезала в дальнем конце стоянки. Черное покрытие, мокрое от дождя, блестело, с могучих эвкалиптов, высившихся через равные промежутки, падали капли, то реже, то выбивая по листьям частую дробь. На каждом шагу глаз натыкался на таблички: «Сбросьте скорость», «Парковка разрешена только для арендаторов», «Подъездные пути не блокировать» и т. п.

Большинство трейлеров были стандартных размеров — от 15 до 20 футов. Именно такие чаще всего встретишь на дорогах — их прицепляют к машинам любители дальних путешествий. Чаще всего попадались трейлеры фирм «Номад», «Эйрстрим» и «Конкорд». У каждого под стеклом на картонке стояла определенная цифра, означавшая номер места на стоянке. Некоторые встали на прикол совсем недавно — трава под ними не успела пожухнуть, однако большинство фургонов, судя по тому, как они выглядели, находились здесь не один год. Места стоянки представляли собой грязные, замусоренные загончики, обнесенные белым частоколом высотой около двух футов или отделенные друг от друга потемневшими от времени бамбуковыми циновками. Когда-то вокруг стоянки был ухоженный садик, «населенный» пластмассовыми оленями и фламинго.

Было около 11 часов, и свет горел лишь в нескольких местах. Случайно в одном из освещенных окон я заметила голубовато-серый отблеск работающего телевизора. Рядом с трейлером стоял «Шевроле» с еще теплым капотом и тикающим двигателем. Из видавшего виды трейлера, во многих местах поцарапанного, с наполовину оторванной алюминиевой кромкой, раздавались ухающие удары — играла кассета с записью какой-то рок-н-рольной группы, и звук для небольшого пространства был слишком громок. Овальные окна трейлера, залитые ярким светом, находились где-то на фут выше уровня глаз. Прижимаясь к стенам, я осторожно обошла его вокруг, желая определить, видит ли меня кто-нибудь из соседей. Мне повезло: на соседнем фургоне висела табличка «Сдается», а в другом, по ту сторону дороги, занавески на окнах были опущены. Я вернулась к окну и, встав на цыпочки, заглянула внутрь. Окошко было слегка приоткрыто, и мне в лицо ударила волна горячего воздуха, насыщенного запахом жареного лука. Занавески, сделанные из старых хлопчатобумажных кухонных полотенец на медной проволоке, не были плотно задернуты, так что я отчетливо видела Билли Поло и женщину, с которой он разговаривал, однако из-за грохочущей музыки слов различить было невозможно.