— С кем имею честь? — спросил мужчина, сдвинув косматые брови.

— Мишенька, это коллега нашего Сережи! — сказала Анна Александровна.

— Егор Кремнев, — представился Кремнев, вставая и протягивая мужчине руку.

— Бегунов Михаил Сергеевич, — неохотно произнес мужчина.

Ладонь у Бегунова-старшего была мягкой и влажной. Он оглядел Кремнева презрительным взглядом и недовольно фыркнул.

— Явились, значит. Пьете кофе, выпытываете… А где вы раньше были?

— В каком смысле? — не понял Егор.

— В прямом, — рявкнул мужчина. — Где вы были, когда вашему коллеге Сергею Бегунову нужна была ваша помощь?

— В чем же должна была заключаться моя помощь? — недоуменно спросил Егор.

— В чем? — Мужчина оскалил крупные белые зубы. — Слыхала, мать? Он еще спрашивает, в чем. Это ведь, кажется, вы работали с Сергеем плечом к плечу? Во времена моей молодости…

— Миша, — укоризненно произнесла Анна Александровна.

— Да ладно тебе, мать! — Михаил Сергеевич горько вздохнул. — Нынешние люди толстокожи, их ничем не прошибешь. — Он вновь повернулся к Егору. — Не знаю, как сейчас, но во времена моей молодости у старших было принято присматривать за молодыми. Помогать советом, указывать на ошибки. А вы?..

Михаил Сергеевич вздохнул.

— Допивайте свой кофе и проваливайте отсюда ко всем чертям, — угрюмо договорил он. — И если я еще раз увижу здесь вас или кого-нибудь из ваших «коллег», я…

— Миша! — вскрикнула Анна Александровна. — Немедленно прекрати!

Михаил Сергеевич посмотрел на жену долгим усталым взглядом, затем резко развернулся и тяжелой поступью вышел из кухни.

На ладонь Кремневу легли сухие теплые пальцы.

— Не обращайте на него внимания, — тихо, с извиняющейся улыбкой на тонких губах, произнесла Анна Александровна. — После смерти Сережи он совсем не в себе. — Она вздохнула и произнесла, глядя куда-то мимо Егора: — Мы теперь оба не в себе.

Егору захотелось сказать женщине что-нибудь доброе и утешительное.

— Анна Александровна… — начал было он.

— Простите, — оборвала его женщина. — Я не могу больше об этом говорить. Я думала, что смогу, но это выше моих сил. — Она убрала ладонь с его руки и повторила: — Простите.

4

Забравшись в машину, Кремнев тут же позвонил генералу Уколову.

— Николай Георгиевич, я поговорил с матерью Сергея.

— Как она себя чувствует?

— Неважно.

— Ее можно понять. Что удалось узнать?

— Да ничего особенного. Пришел вечером с работы, поцеловал на прощание мать, заперся в комнате и всадил себе пулю в лоб.

— Как его поступок объясняют родители?

— Да в том-то и дело, что никак. Ни о чем не говорил, ни на что не жаловался.

— А ты как думаешь?

— Странно все это.

— А может, ничего странного? Молодой, горячий. Поссорился со своей девушкой, ну и…

— Не знаю, товарищ генерал. Но нутром чую, что что-то здесь не так.

— У тебя слишком чувствительное «нутро», Кремнев. Любишь разгадывать загадки? В кабинете засиделся, захотелось на пленэр? А время у тебя на это есть?

— Николай Георгиевич…

— Ты с «французскими отчетами» разобрался?

— Завтра утром они будут у вас на столе.