— Ладно. А я, пожалуй, возьму еще пива. — Улыбнувшись, он постучал себя пальцем по лбу. — Нужно слегка подзаправиться, чтобы мозг заработал. Мне же предстоит интервью. — Ему показалось или на лице Салли и вправду мелькнула тень неодобрения?

— У вас небольшой акцент, — заметила она. — Совсем легкий.

— Шведский.

— Ну да, конечно.

— Вы когда-нибудь бывали в Швеции?

— На самом деле у меня только что появилась реальная возможность. Может быть, я поеду в Стокгольм на церемонию вручения Нобелевской премии.

— Вы получили Нобелевскую премию по журналистике?

Она засмеялась:

— Было бы неплохо.

— Это красивейший город. Практически построен на воде. Я дам вам пару названий ресторанов, которые вы просто обязаны посетить. Вы любите рыбу?

— Люблю.

— Там великолепная рыба. Лучшая в мире.

— Лучше, чем здесь, в Лос-Анджелесе?

— Вы что, шутите?

— Здесь прекрасная рыба, — возразила она.

— Вот когда попробуете рыбу в Стокгольме, позвоните мне и посмотрим, что вы скажете тогда.

Салли посмотрела на него в упор. Отвези меня туда , говорил ее взгляд.

Джон улыбнулся и торопливо отвел глаза. Он наконец заметил официантку, сделал ей знак и заказал еще одну кружку бочкового пива.

Салли включила диктофон.

— Начнем, пожалуй. Вы не против?

— Конечно. Давайте, — кивнул Джон. — Я изо всех сил постараюсь не скомпрометировать себя. — Пиво подействовало, и даже слишком, понял Джон. Он выпил две кружки слишком быстро. Надо замедлиться. Сделай всего пару глотков из следующей, и ни капли больше.

Она выключила диктофон и отмотала назад. «…Постараюсь не скомпрометировать себя»,  — услышал Джон свой голос.

— Просто проверяю запись, — объяснила Салли и снова нажала на кнопку. — Итак, доктор Клаэссон, мой первый вопрос. Что повлияло на ваше решение заняться наукой?

— Я думал, вы хотите поговорить о нашем отделе и проектах, над которыми мы работаем.

— Я просто хочу, чтобы вы сначала немного рассказали о себе. Подойти к теме, так сказать.

— Конечно.

Салли ободряюще улыбнулась:

— Может быть, кто-то из ваших родителей занимался наукой?

— Нет, в нашей семье ученых нет. Мой отец работал в торговле.

— Он интересовался наукой?

Джон покачал головой:

— Вообще не интересовался. Он обожал ловить рыбу и играть в азартные игры — такие у него были увлечения. Здесь он был просто ходячей энциклопедией. Знал все об удочках, лесках, грузилах, наживках, поплавках, приманках, покере и беговых лошадях. Он мог сказать, в какой именно части реки собралась в данный момент рыба, и назвать поименно всех лошадей, участвующих в скачках почти по всему миру. — Он улыбнулся. — Наверное, можно сказать, что он серьезно изучил науку рыбной ловли и игр на деньги.

— Вам не кажется, что есть некое сходство между рыбной ловлей и методами научных исследований? — спросила Салли.

Джону хотелось одновременно и угодить журналистке, и направить разговор в нужное ему русло.

— Я думаю, моя мать оказала на меня куда большее влияние, — ответил он. — Она была учительницей математики — и всегда интересовалась абсолютно всем на свете. И при этом она была очень практичной женщиной. Сегодня могла, например, разобрать на части электрический двигатель, чтобы показать мне, как он работает, а завтра обсуждать со мной теологические сочинения Эммануила Сведенборга.