|
Да и зачем вообще было так страдать? Скорее всего, добряк Руслан не бросил бы супругу-предательницу, хотя бы ради детей. Значит, на самом деле было покушение на убийство, а не на самоубийство. Лариске повезло, что побочный эффект препарата — тошнота и желудочные спазмы: отравленная Фрекен Бок буквально нутром почувствовала неладное, когда начались рези и колики. Жертву спасло то, что она с детства росла здоровой, как лошадь Пржевальского. Поэтому у Лары и хватило сил после огромной дозы психотропного препарата выползти в коридор, протащить по нему полупарализованное тело и ввалиться в теткину комнату с просьбой о помощи.
— Кто мог это сделать? — наконец, подал голос Данила. — Не знаю, — только и смог ответить ему Ося, недоуменно пожав плечами, — но не Зинаида. Она Лариску фактически спасла. Если б не ее быстрая реакция, не рвотные процедуры, не клизма трехлитровая, лекарство бы в кровь всосалось. Тогда уж никакие промывания-капельницы не помогают. Утречком в коридоре лежал бы скрюченный синий труп, как мы все здесь привыкли. — Опять остришь? — рассердился Даня, — Моя родня, да и мы сами живем под Дамокловым мечом! Что, если нас завтра, по ранней зорьке, снова разбудят… всякие там стенания упоительные, а потом обнаружится, что Павлуше вкатили дозу аминазина в задницу? — Поэтично. Убедительно. Красиво, — оценил Иосиф тираду приятеля, — Но зачем? Мотивы есть? — А кому надо было Лариску прикончить? — вопросом на вопрос ответил Даня, — Уж не Руслану, это точно. Ты бы слышал, какую он мне истерику закатил! Комплекс вины в чистом виде, хоть в хрестоматию вставляй. Он и внимания жене недостаточно уделял, и цветы не те дарил, и делал это редко, и что-то про сексуальную гармонию, чего я уже и слушать не смог. — А может, это спектакль был, вроде того, Павлушиного — он же на Верку-зануду покушался? — Ося озабоченно потер лоб и устало вздохнул — глаза у него закрывались сами собой, — Руслан тоже ревновал, мог насмерть обидеться, скормить Фрекен Бок эти транквилизаторы, а к утру срежиссировать сцену: самоубийца-жена и заботливый, хоть и рогатый муж. — Такое тоже не исключено. Ладно, — вздохнул Данила, — надеюсь, сегодня больше никого не отравят, не удавят, не зарежут и не застрелят. Пойду-ка я спать. Что-то меня утомила массовая склонность к ночным убийствам в этом доме. Ося поспешно с ним согласился, и оба отправились в свою комнату. В гостиной на кушетке лежала Зинаида, накрыв ноги пледом, и читала потрепанную книжицу. Иосиф затормозил и восхищенно уставился на Зину, вызвав у Данилы легкое недоумение. Потом Гершанок сделал неожиданное предложение: отдохнуть в их с Даней комнате, пока они оба подежурят над одром болящей. Неуместной Осиной галантности удивились и Зина, и сам Данила. Даня деликатно промолчал, а его тетушка-насмешница заметила, что над одром болящей, как mon cher Иосиф изволил выразиться, и так уже дежурят единоутробная сестра и законный супруг. Что же до Зинаиды, то она здесь устроилась с книжкой лишь потому, что ее сон безнадежно перебит последними событиями. Но если ей захочется — тут последовала многозначительная пауза — подремать, например, то помещений для этой цели в доме пруд пруди, и не обязательно выгонять кого-то, или даже двоих, из их собственных кроватей. После столь изысканного объяснения Зинаида премило улыбнулась и любезно поблагодарила душку Иосифа. Тот смущенно умолк, а после небольшой паузы попробовал ответить в том же светски-элегантном духе, в чем и преуспел не более, чем носорог — в балете. Вдоволь насладившись зрелищем его замешательства, Зина, наконец, любезно пожелала ему отменно выспаться и вновь принялась за чтение. Когда парни добрались до спальни, Данила бросил на приятеля ехидный взгляд: — Ты был неотразим. |
