Перед обедом в комнату больной вошла Зоя и присела на одеяло, глядя на Ларису с тревогой и нежностью:

— Ну, ты и учудила, сестрица! Ты что, лучшего выхода не нашла? Разве можно над собой такое вытворять?

— Что учудила? — искренне удивилась Лариса, — Какой еще выход? У тебя что, киста в мозгах? Ничего я не чудила и не вытворяла!

— Ты еще какие-нибудь таблетки принимала вчера, после того, как мы с Зинкой ушли? — нахмурясь, спросила Зоя.

В этот удачный для сыщика момент в комнату вошел Данила с бульоном и всякими непритязательными сухариками, и сразу же навострил уши. Лара посмотрела на снедь на подносе и судорожно сглотнула:

— Может, не надо?

— Любишь травиться, люби и лечиться, — как ножом отрезал Даня и пододвинул к постели столик, — Не будешь лопать добровольно, госпожа Бовари российского разлива, введем через зонд. Доктор велел: больше пить жидкости, чтоб вывести токсины. Жаль, что и дурость твою бабью нельзя вывести тем же путем и с такой же легкостью!

— Да что вы, ребята, твердите, как нанятые, про какую-то глупость и Эмму Бовари? Помешались? А, понимаю! У нас в Мачихино — эпидемия паранойи. Поздравляю, — испуганно хихикнула Лариса.

— А кто таблетками травился после аэробики с садовой скамейкой? Скажешь, что приняла их за стероиды? — строго поинтересовалась у сестры Зоя.

— Я? Травилась таблетками?

— А кто, я, что ли? — присоединился к бестолковому диалогу Даня, уже понимая, к чему все идет.

Если Фрекен Бок в ее попытке и помогли "по доброте душевной", то получается совсем уж нехорошая вещь: один из обитателей дома слегка поехал крышей и вообразил себя добрым ангелом, предназначение коего — избавлять родных и близких от земных горестей. А если это не безумный маньяк, то хладнокровный охотник за свидетелями. И отныне не ровен час…

Чтобы не додумывать до конца новую неприятную мысль, Даня нарушил установившееся после его вопроса оторопелое молчание и снова принялся терзать Ларису:

— Так ты не пыталась отравиться снотворным?

— Зой, — вместо ответа Фрекен Бок обратилась к сестре, опасливо поглядывая на Данилу, — и давно это с ним? А он не кусается?

— Не знаю! — пожала плечами Зоя.

Ей тоже было страшновато, но она предпочла держать себя как ни в чем не бывало:

— Вы побеседуйте, а я пойду, погляжу, как там обед. Ларка, будешь вести себя, как дура кисейная — я сама тебя на тот свет отправлю! — и она почти выбежала из комнаты.

Даня посмотрел на бледную, не вполне оправившуюся кузину с тревогой:

— С тобой разговаривать-то можно? Ты как себя чувствуешь?

— Нормально, более ли менее. Вы что с Зоей думаете? Что я решила какими-то лекарствами отравиться? Но я и приняла всего-навсего две, может, три таблетки. Мне их Зина дала, еще после маминой смерти.

— Зина… — остолбенел Даня, — зачем?

— Ну, как зачем? Мне было очень худо, я все ревела, никак не могла в себя придти. Зинаида заглянула, сказала, чтобы я не впадала в истерику, и дала эти таблетки.

— Сколько?

— Одну упаковку. Кажется, в упаковке штук десять. А другую она понесла Зое.

— Зина сказала, как их принимать? Там, в упаковке, была инструкция?

— Там была бумажка, а в ней насчет приема по три таблетки в день, кажется. Только я и не принимала их ни разу, сунула в тумбочку, они и потерялись.