– 6 –

Оттуда, где находился матросский кубрик и каюты цыган, временно превращенные в лазарет, продолжали доноситься одиночные выстрелы. Это Аяз изредка постреливал в проходе, не давая никому высунуться. Впрочем, желающих рисковать головой не было. Кроме того, тут находился самый очаг зловредной болезни, которая по странному стечению обстоятельств не поднималась выше ватерлинии. Очевидно, вирус Шиншиловых мог распространяться лишь в сухой душной среде ниже уровня воды. Когда Аязу надоело зря тратить патроны, он пошел взглянуть, что делается в кубрике. Уж больно там тихо…

То, что он увидел, заставило террориста отшатнуться. Матросы лежали вповалку: кто на полу, кто на койках, в самых причудливых позах, и не подавали признаков жизни. Пахло морскими водорослями, выброшенными на берег и перегнившими под солнцем. У всех были открыты глаза, и Аяз мог поклясться на Коране, что люди смотрят на него, словно изучая редкое насекомое. Он так и не сумел определить, живы больные или нет, поскольку объявший его страх заставил побыстрее захлопнуть дверь.

Затем он заглянул в каюту цыган, где обнаружил точно такую же картину. Вирус поразил всех ромал, кроме Глаши, но и она лишь слабо качнула головой, увидев Аяза. Взгляд у неё был совершенно безумным, как у изготовившейся к полету на метле ведьмы. В её черных как смоль волосах искрился карбункул. Аяз ничего не смыслил в драгоценных камнях, но все равно ему захотелось привезти эту красивую штучку своей маленькой сестренке. Он протянул руку к волосам цыганки, но та вдруг резко отпрянула и захохотала. Смех был такой жуткий, что террорист ещё больше перепугался. Похоже, цыганка сошла с ума от потрясения.

– Шайтан с тобой, – пробормотал Аяз. – Я не трону тебя.

Быстро повернувшись, он поспешил назад. По дороге заглянул в машинное отделение, открыв тяжелую дверь с вентилем.

– Есть кто живой? – крикнул Аяз в глухую пустоту.

Ответом ему было молчание. Вглядевшись в тускло освещенное помещение, он обнаружил двух машинистов, валявшихся прямо на полу, возле дизельной установки. Моторы тихо урчали, продолжая работать. По стенам сбегали струйки воды. От этой картины веяло смертью.

– Гиблое место, – произнес Аяз, чувствуя, как его лицо и спина покрываются испариной. – Надо уходить.

Из динамика раздался голос старпома Кукина:

– Семеныч, глуши моторы, стоп-машина! Пристань – Лысая Гора.

– Чего-чего? – переспросил Аяз. Он увидел, как один из машинистов, лежавших на полу, дернулся, пытаясь приподнять голову. Любопытство пересилило страх, и террорист спустился по ступенькам вниз.

– Спите вы там, что ли? – заорал по переговорному устройству старпом. – Сбавь обороты, впереди отроги! Останавливай дизель, Семеныч! Гаси, гаси скорость!

– Все, кирдык, аллес, капут, – прошептал Семеныч. – Кружится, плохо…

– Чего тут надо дернуть-то, чтобы заглохло? – спросил Аяз, тряся машиниста за плечи. Отпустив бесчувственное тело, террорист подбежал к дизельной установке и начал вертеть разные ручки. Но мотор заурчал ещё сильнее, набирая обороты.

– Идиоты! – завопил в динамик старпом. – Задний ход!

– Спускайся и покажи, где зад, где перед, – пролаял в ответ Аяз, ухватившись за какой-то вентиль. Пароход сильно качало, послышался скрежет, словно днище ползло по острым камням.

– Отпусти колесо! – крикнул кто-то сверху.

Скосив глаза, террорист увидел, что по лестнице сбегает женщина в черном платье с седыми буклями. Оттолкнув Аяза, она вывернула вентиль, ухватилась за какую-то красную ручку, потянув её вниз. Но было уже поздно. Последовал мощный удар, корпус "Коломбины" протаранил деревянную пристань, разметав ветхие бревна, корму развернуло и бросило на берег, откуда она стала медленно сползать обратно в реку по глинистой почве.