— Ну-ну, — протянула она и смущенно улыбнулась. — Думаю, я уж не настолько скверная, мистер Умник.

— Умник? — переспросил я. — По-моему, ты на верном пути. Продолжай в том же духе. Если ты будешь придерживаться этой линии, мы, пожалуй, поладим. Пойдем на очередные жертвы во имя нашего очага.

— Кому нужна твоя жертвенность? — отпарировала она. — Если ты стыдишься собственной жены, если тебя так волнует, что подумают обо мне твои приятели...

— Та, кого я стыжусь, вовсе не моя жена. Это какая-то незнакомка, которая в тебя вселяется. Черт возьми, неужели ты собираешься чего-то добиться таким образом, ведь столько времени...

Я оборвал свою филиппику.

— Вы только послушайте его, послушайте знаменитого адвоката... — опять было завела Роза, но, спохватившись, тоже умолкла.

Мы замерли и уставились друг на друга. Через некоторое время я прервал молчание, и первое же произнесенное мною слово оказалось ругательством. Я извинился и предпринял вторую попытку.

— Да уж чья бы корова мычала, — сказал я. — А еще взялся учить тебя хорошим манерам.

Роза расхохоталась и обняла меня, а я — ее.

— Ты прав, дорогой, — прошептала она. — Сама не знаю, откуда у меня эта дурацкая привычка. Ты одерни меня, если я опять начну.

— А ты меня, — ответил я.

Она подогрела оставшийся от завтрака кофе, и мы выпили по чашке, покурили и поболтали.

После чего я вывел машину из гаража и направился по прибрежной дороге к городу.

* * *

Мэндуок — маленький городишко на побережье, связанный с Нью-Йорком железнодорожной веткой. Несколько часов поездом — долговато, чтобы ездить туда на работу, а своих предприятий здесь нет. Согласно последней переписи, население составляло 1280 человек, и я сомневаюсь, что с тех пор оно увеличилось.

До войны это было славное курортное местечко, но в последние годы количество отдыхающих неуклонно уменьшалось. Коренные жители оказались не у дел, их потянуло на разные махинации. Мэндуок тихо умирал, разделяя судьбу множества подобных городишек в окрестностях крупных центров.

Самая большая здешняя гостиница закрылась еще два года назад. Навсегда прекратила свое существование часть учреждений; примерно треть пляжных коттеджей пустовала. Некоторый приток отдыхающих еще сохранялся, но далеко не в прежних размерах. Практически сюда приезжали только те, у кого была здесь какая-то собственность, то есть те, кто предпочитал экономить, а не тратиться.

Сам город вырос вокруг здания суда и представляет собой несколько сотен участков, тянущихся вглубь от побережья; со стороны суши к нему примыкают дачи, а со стороны моря — обычные курортные заведения. Среди последних — поименованная выше гостиница, коттеджи, парочка ресторанов, предлагающих дары моря, лодочная станция, павильон для танцев и прочее.

От моего коттеджа до городка около трех миль. Остальные — те, что сдаются в аренду, — расположены в городской черте. Я как раз катил вдоль ряда этих совершенно идентичных деревянных сооружений, когда заметил мужчину, который вышел на улицу и направился к центру города. Он был высокий, сутулый и очень худой. Шапка черных с проседью волос венчала умное угловатое лицо, мертвенно-бледное.

Я поравнялся с ним и остановил машину. Он продолжал идти, глядя прямо перед собой. Я окликнул его:

— Рэгз! Рэгз Макгайр!

Только после третьего или четвертого оклика он обернулся.

Выражение лица у него было мрачным, но это еще ни о чем не говорило. Он не спеша направился ко мне и уселся в машину.

— Косси! Как поживаешь, старина? Где пропадал?

Я сказал ему, что мы с Розой только что перебрались в коттедж и, как только устроимся, заглянем в дансинг.