|
Почему — она не могла понять. Не было ни одного факта, чтобы подтвердить это крепнущее в ее душе ощущение, скорее цепочка обстоятельств, которые тоже нельзя было увязать в единое целое, да интуиция. — Мальчишки такие славные, — сказал Вагн, расплываясь в той непринужденной, искренней улыбке, в которой она никогда раньше не сомневалась. Может, он видел в них себя или того мальчика, которым хотел быть. — Все очень вкусно. — Я рада, Вагн, — тихо ответила она. И чуть не спросила: почему? Но в этот момент поднялся Бирк-Ларсен, прочистил горло и объявил, что хочет сказать несколько слов. Пернилле смотрела на него и думала, что, несмотря на всю любовь, которую она испытывала к этому человеку, он по-прежнему порой был для нее загадкой, как и для себя самого. — Прежде всего, — начал Тайс Бирк-Ларсен то ли шутливым, то ли серьезным тоном, возможно сам того не замечая, — я хотел бы поздравить Антона с днем рождения. Надеюсь, праздник тебе понравился и подарки тоже. Одна маленькая птичка рассказала мне… Сидящий напротив Вагн прикрыл рот ладонью и хихикнул. — …что дядя Вагн приготовил для тебя еще один большой сюрприз. Он стоял рядом с ней как скала, как мощное дерево в лесу, и так было всегда. Лишь недавно горе слегка подкосило его. Она разглядела эту силу еще в том молодом, горячем и глупом Тайсе. Слегка наклонившись, он опустил ладонь к столу и накрыл ею руку Пернилле. — Лотта, — говорил он, поднимая бокал, — Антон, Эмиль, Вагн… Он не плакал. Никогда не плакал — во всяком случае, не у нее на глазах. Но сейчас был близок к этому. — Без вас мы не смогли бы пережить это время. — Он сжал ее пальцы своими. — И я бы в жизни не достиг ничего… — Узкие, непроницаемые, иногда хитроватые глаза смотрели на нее. — Ни-че-го без моей Пернилле. Без моей любимой Пернилле. Бирк-Ларсен провел по лицу рукавом своей лучшей рубашки. Никаких слез, а если и были, то никто не заметил. — Скоро мы переедем в новый дом и пригласим вас всех на новоселье. Это будет новый старт для нас. Новая… Могучее дерево дрогнуло. За столом было тихо. — Скоол,[9] — сказала Пернилле и подняла бокал. — Скоол, — откликнулись Лотта и Тайс. — Сколл, — повторили мальчики, держа свои стаканы с соком. Вагн хлебнул пива и прорычал: — Bunden i vejret eller resten i haret![10] Мальчики захихикали. Он прикрыл рот ладонью и покраснел. Это был тост для взрослой компании, при детях его не произносят, но, может, Вагн не понимал этого. Может, есть связь между ребенком, которым он хотел быть, и взрослым, которым он стал. Первый — воображаемый мальчишка, счастливый и свободный, — становится реальным. Второй — взрослый, несчастный, одинокий и угнетенный заботами — превращается в фантом. Утром она позвонит Лунд, поговорит с ней. Пернилле знала, что эта женщина умеет слушать. А пока… Она увидела, как он улыбается Антону и Эмилю. А пока она постарается держать семью возле себя, не спустит с них зорких и любящих глаз. Затрезвонил телефон в прихожей. Вагн Скербек тут же подскочил и побежал к аппарату, но взгляд его все возвращался и возвращался к мальчикам. И к Пернилле. Она была такой… напряженной. И в то же время радостной. Как будто нечто очень важное было скрыто от нее долгое время и только теперь начало проясняться. — Дом Бирк-Ларсенов, слушаю, — произнес он. — Это Руди. Тайс там? Через воздушные шары, через гору распакованных подарков за ним наблюдала Пернилле. Вагн Скербек улыбнулся. |
