На его лице появилось выражение крайнего огорчения, и он махнул рукой так, будто все связанное со следствием уже полетело ко всем чертям.

— Сообразительность — важнейшее качество инспектора милиции, — сказал я.

— Безусловно, товарищ майор, — отозвался Манчев. — Если б я был на вашем месте, я бы сделал такое же замечание провинившемуся…

Мне стало и смешно, и грустно. Хотел ли глупый парень выдать себя за хитреца? Или он шутит? Придираться было бессмысленно — по той простой причине, что не было времени. «Наручники заржавеют, пока я буду заниматься такими загадками!» — сказал я себе и повернулся к сержанту Науму.

— Сержант, — сказал я, — позвоните в управление, чтобы немедленно отключили телефон экономки. А вы, Рашко, сбегайте вниз и приведите вашу приятельницу — привратницу.

Все в ее внешности выглядело острым: острые костлявые плечи, острый, излишне длинный нос, острый подбородок, острый взгляд проницательных кошачьих глаз, — поэтому такой тип женщин кажется мне злобно-любопытным и мстительным.

— Как тебя зовут? — спросил я, умышленно не пригласив ее сесть.

— Здесь все зовут меня тетя Мара.

— Тетя Мара, — сказал я, — в котором часу приходит на работу экономка профессора, Дора Басмаджиева?

— В половине девятого.

— Никогда не опаздывает?

— Никогда.

— Хорошо. Выйди, пожалуйста, в коридор и подожди. Я тебя вызову.

Когда она закрыла за собой дверь, я сказал инспектору Данчеву:

— Сделайте все необходимое, но эта Дора не должна встретиться с доктором Беровским, пока мы не увидим ее здесь! Понимаете меня?

— Отлично понимаю! — поднялся Данчев.

На его тонких губах промелькнула скептическая улыбка, но он не сказал больше ни слова. Вышел.

Рашко вновь ввел привратницу. Теперь я учтиво указал ей на стул:

— Прошу садиться, тетя Мара. Я думаю, тебе уже известно о несчастье с профессором?

— Не живу же я на краю света. Я первая узна́ю все.

— Правильно. Привратники знают все, потому что около них проходят в с е.

Тетя Мара не обратила внимания на эту сентенцию.

— Как давно ты привратницей в этом доме?

— А с тех пор, как его построили.

— Значит, знаешь все, что здесь происходит?

— Ты спрашивай, а я тебе скажу, что я знаю.

— Начнем с чердака. Кто живет на чердачном этаже?

— Какой там этаж? Наверху только комната с кухонькой.

— Ну? Живет там кто-нибудь?

— В нынешние времена, товарищ, пусто не бывает. Чердачок был собственностью инженера с первого этажа. Когда он умер, вдова продала его медицинской сестре.

— Как зовут эту медсестру, где она работает?

— Ее зовут Калинка, работает в больнице для иностранцев.

— Ну, что тебе известно о Калинке?

— В молодости была вертихвосткой первого класса, а сегодня довольствуется тем, что перепадает. Старается, бедняжка, схватить какого-нибудь дурня, пока еще не все потеряно.

— Очень хорошо. А теперь — что происходит на четвертом этаже.

— Четвертому не повезло. Умерли и хозяин, и хозяйка. Остался сынок — инженеришка в Кремиковцах. Дубина. А вбил себе в голову жениться на такой же вертихвостке — то ли на модистке, то ли на модельерше с завода готовой одежды имени Первого мая. Инженеришка вкалывает ночью на заводе, а она дома валяется себе с оборотнями.