— В самом деле, — согласился Шумилов, возвращая карточку хозяину.

— Скажите, а в чём подозревается предъявитель сей поддельной визитки?

— Убийство с особой жесткостью и по предварительному сговору…

— Ай-яй-яй, как это неприятно, — Терехов покачал головою. — Вы знаете, я ведь вообще-то не живу в Петербурге, я бываю тут наездами раз в два-три месяца. У меня дом в Екатеринбурге и, кроме того, есть недвижимость в Европе, в Лондоне, на Луаре. То, что вы меня сейчас застали здесь — это чистая случайность. Я приехал буквально вчера и завтра же уезжаю.

— А до этого когда вы были в столице? — полюбопытствовал Шумилов.

— В мае. Я могу доказать своё alibi. Я публичный человек, и мои перемещения по стране затрагивают интересы очень многих людей, поэтому их можно восстановить с точностью до часа. Я не знаю, какой интервал времени вас интересует, но я убеждён, что сумею доказать необоснованность подозрений в свой адрес, буде таковые возникнут.

— Что вы, что вы, Максим Петрович, вопрос так не ставится. Ваша непричастность к упомянутому преступлению для нас очевидна. Скажите, пожалуйста, во время своего последнего приезда в столицу кому вы раздавали визитные карточки?

— М-м… Только в учреждениях. В Министерстве народного просвещения… В Святейшем Синоде… — стал вспоминать Терехов. — Я, знаете ли, приезжал по поводу открытия школ при наших заводах. Требовалось согласовать штаты, пригласить людей на вакансии… Раздал буквально две или три визитки и всякий раз в руки высоких чиновников, от главы департамента и выше. По-моему, эти люди вне подозрений.

— Скажите, пожалуйста, знаком ли вам человек, отвечающий следующим приметам…, — и Шумилов подробно, возможно, даже излишне, описал человека, представлявшегося Соньке «Максимом», не забыл упомянуть и о родинке за ухом, и о привычке повторять «эх-ма». Терехов внимательно выслушал всё сказанное, ничем не выразив нетерпения, и убеждённо ответил:

— Определённо нет.

— А был ли в числе знакомых вам Кузьма Кузнецов, владелец доходных домов в Санкт-Петербурге, в прошлом офицер гвардии?

— Клянусь, я не знаю, о ком вы говорите, — Терехов даже руку приложил к сердцу, стараясь придать словам больше убедительности. — Готов повторить под присягой в суде.

— Ну, что вы, так вопрос не стоит, — Шумилов улыбнулся и поднялся, давая понять, что считает разговор исчерпанным. — Приносим извинения, что невольно отняли ваше время, благодарим за любезную готовность помочь.

— Могу ли я оставить у себя подделку, которую вы принесли? — осведомился Терехов.

— Боюсь, что нет, Максим Петрович. Это важная улика, которая будет передана нами в распоряжение следствия и суда.

Выйдя из здания акционерного общества, Шумилов крепко задумался. Он был абсолютно убеждён в том, что столь солидный человек, каковым оказался Максим Терехов, не был причастен к убийству Кузнецова. Однако, это открытие влекло за собою несколько весьма любопытных выводов. Прежде всего, оно заставляло расценивать все действия неизвестного друга Соньки-Гусара как тщательно обдуманные, подготовленные и исполненные. То, что убийство Кузнецова не явилось спонтанным актом, было ясно и прежде, но теперь способность преступника мыслить перспективно, безошибочно рассчитывая как свои шаги, так и действия окружающих, вызвала даже восхищение Шумилова. Алексей был готов поклясться, что неизвестный умышленно подсунул Соньке заблаговременно подготовленную фальшивку, рассчитывая, что девица либо прочтёт, либо украдёт визитку.