— Ты, Хлопов, мне зубы не заговаривай, лучше расскажи-ка про парочку, которую запузырил во второй номер по моему уходу, — грубо остановил его Полозов. — Тоже мне, жалельщик нашелся. За червонец-то, чё б тебе меня не пожалеть, правда? В гробу я видел такое жаление. Главное, ведь мне ни гу-гу про «левую» пару!

— Ну, а что толку? Какое ты «гу-гу» хочешь? — огрызнулся Хлопов. — В долю, типа, залезть? Так какая твоя доля тут может быть, а-а? Ну, сказал бы я тебе, ты бы только дёргаться начал. Всё равно духу не хватило бы пойти и признаться! Как до управляющего дошло бы, что ты «свалил» ночью, а я тебя прикрыл, а ещё паче того, что «мимо кассы» клиентов пропустили, так вообще выкинули бы пинком под зад обоих! Не так, что ли, скажешь?! И полетели бы не только ты да я, а ещё бы и Егорка Васильев, хотя он тут вообще, почитай, не при делах, сидит у себя «в трюме», что на этажах делается — знать не знает. Егорка Васильев — это наш портье, — пояснил Хлопов, поворотившись к Шумилову.

— Говори по делу, — скомандовал Алексей, — Надоело глупости слушать!

— В общем, господин юрисконсульт, дело было так, — начал свой рассказ Хлопов. — Есть у меня знакомая, зовут её Сонька-Гусар. Девица видная, веселая, модистка, но… это только одна видимость, что модистка, а на самом деле — совсем другим ремеслом промышляет. Короче, из этих, что «по бланку ходят», но без «бланка», разумеется. Пришла она как-то ко мне и говорит: «Дельце надо одно провернуть, лёгких деньжат „поднять“ можно». Я, говорит, приду к тебе с кавалером, и надо устроить так, чтобы за нашими занятиями понаблюдал другой человек. У него, дескать, свои счёты с этим кавалером. Служат они как будто вместе, и этот кавалер праведника из себя строит, дескать, с девицами в номера не хожу, жене верность блюду и всё такое прочее. Ну вот, значит, надо бы застать его с поличным и подшутить. Сонька знала, что у нас тут есть места специальные, оборудованные для таких случаев.

— Ну, да, — кивнул Шумилов понимающе, — дверь смежная и шкаф без задней стенки, с односторонним зеркалом. Кстати, как вы полиции про шкаф объяснили?

— Хе, да никак! — усмехнулся Полозов. — Они не поняли, что за шкаф перед ними. Я им сказал, что бельевое отделение заперто потому, что занято барахлом горничных, они и поверили! В плательное отделение заглянули, ну, а там полный ажур. Они и успокоились. Их больше дверь в стене интересовала. А ты, значит, Вася, решил Соню-Гусара через мой этажец пропустить в моё отсутствие?

— Ну да…

— Умный ты, как я погляжу, — процедил Полозов и друг резко, не приподнимаясь со стула, ударил Хлопова кулаком в ухо.

Тот как сидел на диване, так и кувыркнулся с него на пол, только пискнул как мышь.

— Что ты делаешь? — Хлопов вскочил с пола, но попытки приблизиться к Полозову не сделал, а сел на дальний край дивана. — Что ты руки-то распускаешь?

— Тебя, шельма, убить мало за твой ум! — раздражённо проговорил коридорный. — Селил бы свою шлюху к себе на этаж, да и разбирался сам с полицией…

— Да само собой как-то так получилось, — не нашёлся, что ответить на это, Хлопов. — Короче, сговорились мы с нею, что я дам ей знать, когда случай подвернётся, — вернулся он к прерванному рассказу. — Решили, что она приведёт своего кавалера в двенадцатом часу ночи и займёт третий номер. А этого шутника я должен был запустить чуть позже, когда Лёха уйдет. Ты уж извини, брат, но… сам понимаешь, чего ещё и тебя в это впутывать? наши дела… Так вот, этот господин ждал напротив, в кофейне.