|
Это вырвалось у него само собой, по привычке, которая выработалась у него в ответ на бесчисленные насмешки и унижения, выпавшие на его долю в кабинете Вулфа за долгие годы общения с нами. А признать, что мы сэкономили ему время и избавили от лишних хлопот Кремеру пришлось после того, как он ознакомился с отчетом, который, предвкушая визит полиции, я предусмотрительно напечатал в двух экземплярах, подписал сам и дал подписать Вулфу. В отчет я включил стенограмму беседы с Флорой Галлант и подробнейшее описание дальнейших событий. Сначала Кремер пробежал отчет глазами, а потом прочитал – медленно и внимательно. – Строго говоря, самого звука удара мы не слышали, – возразил Вулф. Его необъятная туша уютно покоилась в просторнейшем кресле, изготовленном для него по специальному заказу. – Отчет напечатал мистер Гудвин, но я его прочитал, и в нем не сказано о том, что мы слышали звук удара. Кремер отыскал на четвертой странице отчета нужное место и перечитал его. – Хорошо. Вы слышали, как она застонала, потом что то рухнуло и послышался какой то шелест. Но ведь удар то был. Ее ударили по затылку большим куском мрамора – пресс папье, – а потом затянули шарф вокруг горла, чтобы удушить ее. Вы тут пишете, что это случилось в одиннадцать часов тридцать одну минуту. – Да, но стон я услышал раньше, – поправил я. – После него раздавались другие звуки, потом связь оборвалась, и я несколько раз прокричал «алло», что было вполне естественно, но глупо. И лишь повесив трубку, я взглянул на часы – вот тогда я и засек время. А стон раздался примерно минутой раньше. В одиннадцать тридцать. Если эта минута для вас настолько важна, конечно. – Не настолько. Но самого удара ты не слышал? – Нет. Кремер, насупясь, вернулся к отчету, перечитал первую страницу и просмотрел остальные. Потом задрал голову и посмотрел на Вулфа. – Я знаю, какое значение вы придаете правильному употреблению слов, – произнес он. – И какой вы мастер увиливать от прямого ответа. Тут подразумевается, что прежде вы не были знакомы с Флорой Галлант и не имели никаких дел ни с ней, ни с ее братом, ни с кем бы то ни было еще из их фирмы. Однако прямо так не изложено. Я хотел бы знать, так ли это на самом деле. – Подразумевается все верно, – сказал Вулф. – Как и указано в отчете, я никогда не имел никаких, дел ни с мисс Галлант, ни с ее братом, ни – насколько мне известно – с кем либо из их коллег. То же самое верно и в отношении мистера Гудвина. Так, Арчи? – Да, – подтвердил я. – Хорошо. – Кремер сложил листки бумаги вчетверо и упрятал в карман. – Значит, вы никогда прежде не слышали голос Бьянки Фосс и не сумели бы опознать его по телефону. – Нет, конечно. – Теперь, поскольку она мертва, вы тем более его не опознаете. Стало быть, вы не готовы присягнуть, что разговаривали именно с ней. – Безусловно. – Тогда возникает вопрос. Если с вами разговаривала и в самом деле Бьянка Фосс, то ее убили ровно в половине двенадцатого. В фирме Алека Галланта есть еще четверо людей, которые занимают ответственные посты и у которых были основания недолюбливать Бьянку Фосс. Они сами это признали. Кроме Флоры Галлант, это Анита Принс, закройщица и дизайнер, работающая с Галлантом вот уже восемь лет, Эмми Торн, ответственная за связи и реализацию, работает в фирме четыре года, и Карл Дрю, главный управляющий делами, работает пять лет. Никто из них в половине двенадцатого Бьянку Фосс не убивал. С четверти двенадцатого и вплоть до той минуты, когда позвонил мужчина, назвавшийся Джоном Х. |
