— Все, Ириша, сдаваться иду.

— Кому?

— Малютову.

— Вы что?! Вы правда с ума сошли?!

— Вообще — да. Но это единственный мой разумный шаг. Я и так дров наломала. А если теперь, не дай Бог, что-то с Игорем…

— Я с вами! — расправила плечи Ирина.

— Сядь! — гаркнула Клавдия. — Тоже мне — Зоя Космодемьянская. Ты ни сном ни духом, запомни. Я все сама затеяла, все сама и расхлебаю.

— Это нечестно! Я сама согласилась.

— Будешь мне в тюрьму передачи носить. Жаль, что пирожки твои замечательные охрана на вахте будет разламывать, чтобы ты мне напильник не передала…

Клавдия несла эту чушь, потому что, если бы она остановилась, с ней точно случилась бы истерика.

Клавдия сняла с гвоздика ключ, вышла за дверь и заперла Ирину на три оборота.

— Малютов у себя? — спросила она секретаршу.

— У себя. А вы записывались?

— У меня срочное дело.

— Какое, как доложить?

— Личное, — отрезала Клавдия.

Завороженная секретарша о чем-то пошепталась с прокурором по селектору и сказала:

— Войдите.

— У тебя три минуты! — не поздоровавшись, предупредил Малютов. — Я человека жду.

Клавдия подозрительно посмотрела на пол — бухаться на колени что-то расхотелось, у прокурора уже побывало человек двадцать, наследили.

— Ну, Дежкина, что у тебя?

— Владимир Иванович, вы помните, как вы к нам пришли? — начала Дежкина издалека.

— Помню, а что?

— Помните, какое отношение было к вам в прокуратуре?

— Ну. Не очень-то любезное,

— И вы, конечно, помните, кто помогал вам освоиться?

— Ты помогала, Дежкина, — нехотя согласился прокурор. — Ты что, повышения хочешь?

— Вспомните также, Владимир Иванович, кому вы поручаете самые дремучие «висяки».

— Ну, Клавдия, не ты одна трудишься в прокуратуре, есть и другие профессионалы.

— Кто раскрутил дело маньяка? Кто нашел наркобанду, кто вам на блюдечке принес заговор вокруг Чечни?

Дежкина, у меня сейчас нет вакансий, — сказал прокурор.

Такой он видел Клавдию впервые в жизни. Иногда он вообще забывал, что такой следователь у него в прокуратуре работает. Он ее действительно вспоминал, когда надо было сплавить куда-то бесперспективное, но шумное дело, дать какое-то поручение, от которого все отказались (как например, с этой помощницей Калашниковой), или когда надо было представить общественности образец современной женщины-юриста.

— Владимир Иванович, мы с вами вместе трудимся уже не один год, хоть раз я подвела вас, нашу прокуратуру?

— Не припомню, — сознался Малютов. — Да ты чего хочешь-то, Дежкина?

На столе у него запел зуммер селектора, прокурор нажал кнопочку, выслушал мурлыкающий голос секретарши и сказал:

— Пусть заходит. Так чего тебе, Дежкина?

— Владимир Иванович, — молитвенно сложила на груди руки Дежкина, — я хотела вам признаться…

Дверь позади Клавдии открылась, и вошел кто-то, невидимый ей.

— Садись, — кивнул Малютов вошедшему, — мы сейчас.

Клавдия невольно оглянулась.

— Ну что, Дежкина? В чем ты хотела мне признаться?

— Я? В том, что вы замечательный прокурор. Настоящий образец морали и честности. Всего вам доброго. Успехов вам на нелегком поприще борьбы с преступностью, за построение правового государства.