Подстегиваемый инстинктом зверя, учуявшего запах пороха, запах близкой смерти, он рванулся прочь от страшного места, желая только одного — уйти подальше от грохота оружия. Он бежал, спотыкаясь, задыхаясь от усталости, не чувствуя веток, которые звонкими пощечинами хлестали по лицу. Наконец он выдохся и, споткнувшись о поваленный ствол березы, рухнул на землю.

Но новый оглушительный выстрел догнал его, и пуля, как рассерженная пчела, впилась в пень над головой, осыпав волосы полусгнившими щепками. Вдалеке послышался хруст веток и сухой щелчок взводимого курка.

Тогда он вновь вскочил и рванул вперед. В сапогах бежать было страшно неудобно, ступни выворачивались, каблуки скользили. Раздвигая руками ветки, точно отмахиваясь от невидимых насекомых, он бежал и слышал только свое запаленное дыхание и звуки погони за спиной. Пола телогрейки тяжело шлепала по бедру, оттягиваемая пистолетом.

Силы были на исходе. Парнов гигантским прыжком преодолел груду валунов, на которую взобралась юная пушистая ель, скрылся в укрытии и дрожащими руками стал доставать оружие.

Ветки деревьев зашевелились невдалеке, и смутные фигуры замельтешили между стволов.

Прищурив глаз, Парнов неумело прицелился и нажал на спусковой крючок. Пистолет злобно подпрыгнул в его руках и изверг порцию огня. Гром, прокатившись между деревьев, стих. Вместе с ним точно притих шумный лес. Треск сухих сучьев смолк. Фигуры исчезли, слившись со стволами.

Парнов привалился к камню и устало закрыл глаза.

— Откуда у него пистолет? — прошептал Стеценко, прижимаясь щекой к мягкому ковру опавшей хвои. — Вижу его. Он там, за камнями… Решил отстреливаться.

Губкин лежал рядом и тяжело дышал. Мельчайшие капельки пота выступили на верхней губе.

— Может, я его обойду слева? — предложил он. Глаза Андрея возбужденно блестели. Он начал было отползать, по-змеиному извиваясь на земле, но тяжелая рука Стеценко удержала его.

— Лежи!

Они выжидали. Противник тоже не шевелился, притаившись за черной громадой камней.

— Удобная точка у него для обороны, — пробормотал сквозь зубы Стеценко. — А мы на открытом месте, как на ладони.

Они лежали так минуту, две, три. Между тем уже стало постепенно темнеть, и золотой вечерний сумрак становился все более серым и неуютным.

Стеценко снял кепку и осторожно приподнял ее над головой. Выстрела не последовало.

— Патроны бережет, — прошептал Стеценко и, бесшумно перевалившись на живот, расчехлил бинокль.

Груда камней, казалось, затаилась в ожидании.

— Ну что, рискнем его взять? — прошептал Стеценко. — Давай за мной!

Он поднялся на полусогнутых и короткими перебежками рванул вперед.

Невидимая пуля сразу же сбила ветку над головой — противник держал нападавших под прицелом.

Они вновь залегли, прижавшись щеками к земле и обнимая ее руками.

Стеценко слегка развернулся телом к Губкину:

— Темнеет.

Андрей кивнул, не поднимая головы, — получилось какое-то странное дерганье шеей.

— Там Лиза одна, — прошептал он.

— Возвращайся к ней, — прохрипел Игорь, — я тебя прикрою. Идите в лагерь.

— А ты?

— Я остаюсь здесь.

— Тогда я тоже, — сказал Андрей.

— Иди за ней!

— Но я тоже хочу!

— Это приказ!

Стеценко с ненавистью сжал зубы. Что делать? Если они останутся добивать этого типа, девчонка неизвестно еще чего выкинет. Притащится сюда, под пули, заноет, будет им мешать, а то подставит и себя, и их под удар.