— А вот и Хенди, — громко возвестила леди Пастерн. — Она с нами обедает. Я совсем забыла.

Дверь в дальнем конце комнаты открылась, и внутрь тихонько вошла просто одетая женщина.

— Хенди! — эхом откликнулась Карлайл. — Я забыла про Хенди. — И поспешно направилась к ней.

Глава 4

За обедом и после него

I

Мисс Хендерсон была гувернанткой Фелиситэ и осталась в семье после того, как девочка выросла, заняв пост на полпути между компаньонкой и секретарем Фелиситэ и ее матери разом. Карлайл называла ее контролером дома и знала, что множество раз та совершала буквально невозможные подвиги, подразумеваемые этим титулом. Это была седоватая женщина лет сорока пяти приятной, но ничем не примечательной наружности и с безмятежным голосом. Карлайл, которая ее любила, часто удивлялась ее верности этому бурному семейству. Для леди Пастерн, которая всех людей разносила по аккуратному ранжиру, мисс Хендерсон была, без сомнения, служащей с большим тактом и прекрасными манерами, чье присутствие на Дьюкс-Гейт необходимо для ее собственного душевного спокойствия. Мисс Хендерсон занимала собственные комнаты на верхнем этаже, где обычно принимала пищу в одиночестве. Однако иногда ее приглашали на ленч или обед с семьей — либо потому что не явилась какая-нибудь гостья, либо потому что хозяйка дома полагала уместным время от времени таким образом подчеркнуть ее положение. Она редко выходила из дома, и если имела интересы или связи вне его, Карлайл о них ничего не слышала. Она прекрасно приспособилась к своей изоляции и, если ее когда-либо терзало одиночество, никоим образом не давала этого понять. Карлайл полагала, что мисс Хендерсон имеет влияние на Фелиситэ больше кого-либо другого, и теперь ей показалось странным, что леди Пастерн не упомянула о ней сразу же как о возможном заслоне против мистера Риверы. Впрочем, семья не часто вспоминала про Хенди, если только не могла найти ей для чего-нибудь применения. «Да и я тоже, — виновато подумала Карлайл, — хотя и так ее люблю, забыла о ней справиться». И из-за этого упущения тем теплее ее приветствовала:

— Как я вам рада, Хенди! Сколько мы не виделись? Четыре года?

— Думаю, чуть больше трех.

Как это похоже на Хенди! Она во всем была незаметно аккуратной и точной.

— Ты ничуть не изменилась, — сказала Карлайл, нервно сознавая, что прямо у нее за спиной маячит мистер Ривера.

Леди Пастерн ледяным тоном их представила. Мистер Морено кланялся и бросал улыбки с коврика у камина, а мистер Ривера, стоя рядом с Карлайл, произнес:

— Ну да, конечно, мисс Хендерсон, — и вполне мог бы добавить: «Гувернантка, я полагаю».

Мисс Хендерсон сдержанно поклонилась, и Спенс объявил, что обед подан.

Общество расселось за круглым столом — озерцо света в полной теней столовой. Карлайл оказалась между своим дядей и Риверой. Напротив нее, между Эдвардом и Морено, сидела Фелиситэ. Леди Пастерн, справа от Риверы, сперва сносила его реплики с ужасающей любезностью — вероятно, подумала Карлайл, чтобы дать Эдварду Мэнксу, другому своему соседу, свободу рук с Фелиситэ. Но поскольку мистер Морено совершенно игнорировал мисс Хендерсон, сидевшую справа от него, а всю свою искрометность обратил на все ту же Фелиситэ, этот маневр обернулся недейственным. Через несколько минут леди Пастерн завела с Эдвардом разговор, показавшийся Карлайл весьма зловещим. Она улавливала лишь обрывки, поскольку Ривера возобновил свою тактику нахрапа и блеска. Подход у него был очень простой. Он почти спиной повернулся к леди Пастерн, наклонился к Карлайл так близко, что ей видны стали поры его кожи, заглянул ей в глаза и — со множеством инсинуаций — противоречил всему, что бы она ни сказала.