Ограбление? Возможно. При жертве не нашли никаких денег. Ни кошелька, ни сумочки. Но тогда зачем оставлять золотую брошь на воротничке блузки?

Сексуальное насилие? Из-за сильного разложения тела врачи сомневались, подверглась ли жертва преступному нападению.

– Состояние одежды этого не подтверждает, – сказал Кей.

– Верно, – согласился О’Брайен. – Она не порвана, не растрепана. Так что нападение маловероятно, разве что…

– Разве что – что?

– Разве что ее раздели, а затем снова одели.

Кей задумался.

– Возможно, но не слишком ли это мудрено? Все на месте. Даже гребни в волосах остались.

– Что может означать прямо противоположное, – сказал О’Брайен.

– Возможно, она просто оказалась не в том месте и не в то время, – предположил Кей. – Просто случайное нападение одного из тех головорезов с горы.

О’Брайен испустил долгий стон.

– Своего они никогда не выдадут.

Они оба были убеждены, что могут исключить так называемый «мотив Билли Брауна». Врачи были уверены, что в момент смерти жертва не была беременна.

Имелись и основания для оптимизма. Убийца был небрежен и далеко не так умен, как он думал.

Расположив шляпу и перчатки так, чтобы можно было предположить самоубийство, он никого не обманул – и оставил подсказки по поводу личности своей жертвы, возможно покинув место преступления в спешке.

О’Брайен перестал теребить усы и начал потирать виски.

– Что, голова болит? – спросил Кей.

– Как насчет того, чтобы на этом сегодня закончить? – предложил О’Брайен.

Следующий день принесет новости – и хорошие, и не очень.

* * *

Про обнаружение тела и вероятное убийство сообщалось в утреннем выпуске «Нозерн баджет» от 12 июля, газеты, выходившей только по воскресеньям. Поскольку тело быстро разлагалось, Уиллис Ларкин – со всей сентиментальностью человека, который видит смерть каждый день, – уже запланировал так называемые нищенские похороны неизвестной «Джейн Доу» на следующий день в том случае, если никто не заявил бы о своих правах на тело.

В тот день, часа в два пополудни, в похоронное бюро явилась молодая пара, попросившая разрешения взглянуть на труп. Оба брата Ларкин в то время отсутствовали, так что общалась с молодыми людьми жена одного из владельцев. Посетители не представились, но сказали миссис Ларкин, что, возможно, знают, кто эта убитая женщина. Увидев труп, они заявили: по всей видимости, это сестра молодого человека. Покинув похоронное бюро, они направились в офис окружного прокурора, чтобы осмотреть одежду жертвы.

Тем же вечером, часов в восемь, в «Ларкин бразерс» пришел некто Джон Дрю, специально прибывший из Троя для того, чтобы разузнать как можно больше подробностей случившегося. У мужчины было изможденное, морщинистое лицо, и выглядел он значительно старше своих пятидесяти трех лет. Он сказал, что слышал о страшной находке в пруду и что у него есть зловещее предчувствие: речь может идти о его дочери Хейзел Айрин Дрю.

Оба брата Ларкин все еще отсутствовали, как и детективы, которые прочесывали окрестности, а миссис Ларкин обычно позволяла болезненно любопытным взглянуть на тело. Она терпеливо выслушала рассказ мужчины, почувствовала в его поведении нечто особенное, отличавшее его от всех тех, кто уже побывал в бюро, а затем предложила ему последовать за ней вниз по лестнице, чтобы он смог взглянуть на тело сам.

О чем думал Джон Дрю, спускаясь в подвал похоронного бюро? Что он не выполнил самую главную родительскую обязанность: защитить своего ребенка? Что, хотя его жизнь и так складывалась из неудач и разочарований, ничто не может сравниться с тем, что ему предстоит испытать? Возможно, он надеялся, что покойная, чье тело он вот-вот увидит, – не Хейзел, а какая-нибудь другая несчастная молодая женщина.