О чем думал Джон Дрю, спускаясь в подвал похоронного бюро? Что он не выполнил самую главную родительскую обязанность: защитить своего ребенка? Что, хотя его жизнь и так складывалась из неудач и разочарований, ничто не может сравниться с тем, что ему предстоит испытать? Возможно, он надеялся, что покойная, чье тело он вот-вот увидит, – не Хейзел, а какая-нибудь другая несчастная молодая женщина.

В морге его встретил порыв прохладного воздуха. От резкого изменения температуры Дрю бросило в холодный пот. У него закружилась голова, и, чтобы удержаться на ногах, он схватился за первое, что попалось под руку: за плиту, на которой лежало тело.

Миссис Ларкин подняла крышку, явив взору мужчины раздутый, обесцвеченный труп.

Дрю отвел взгляд в сторону. «Соберись», – мысленно приказал он себе. Никогда в жизни ему так сильно не хотелось глотнуть виски.

Была ли это Хейзел? Он не мог сказать наверняка. Процесс разложения зашел так далеко, что тело стало уже неузнаваемым.

Впрочем, один важный факт Дрю все же сообщил: у Хейзел были золотые пломбы между передними верхними зубами.

* * *

Детектив Кей услышал о печальном визите Джона Дрю в морг братьев Ларкин в Сэнд-Лейке и на следующее утро навестил семью Дрю в их доме в Южном Трое, взяв с собой весь набор украшений и предметов одежды, которые были найдены на теле мертвой девушки. С нарастающим чувством волнения Джон Дрю и одна из сестер Хейзел осмотрели украшения – шляпную булавку с инициалом Х и брошь с выбитыми на тыльной стороне буквами Х.А.Д. Девушка воскликнула: «Это Хейзел!»

Чтобы снять все сомнения, Еву Лапп, жену старшего брата Хейзел, Джозефа, и местную портниху Мэри Шумейкер, которая шила одежду на заказ, в том числе и наряды для Хейзел, вызвали в офис О’Брайена.

Шумейкер сразу же признала в блузке, которую носила жертва, ту, что она пошила для Хейзел, она даже сохранила кусочек материала и остатки отделки. Портниха сказала, что Хейзел неожиданно заявилась к ней домой вечером в пятницу, 3 июля, с тканью, только что купленной в магазине «Бостон» в Трое, и слезно попросила сейчас же сшить ей блузку, которую она могла бы надеть во время поездки за город 4 и 5 июля. Мэри Шумейкер закончила работу над заказом к одиннадцати часам вечера: Хейзел, к ее удивлению, провела эти несколько часов с ней, спокойно дожидаясь, когда блузка будет готова. По какой-то причине Хейзел отчаянно хотела выглядеть в те выходные как можно лучше.

Ева Дрю, одна из тех, с кем у Хейзел были доверительные отношения, опознала черную верхнюю юбку – у нее самой была точно такая же. Ева сказала детективам, что и ее юбка, и юбка Хейзел были сшиты из одного куска ткани. Перейдя от одежды к украшениям, детектив достал небольшую золотую брошь, которую носила убитая.

На лицевой стороне броши был выгравирован девиз Concordia Salus – «спасение через гармонию». Он был увенчан короной и украшен эмблемами Соединенного Королевства, Ирландии, Шотландии и Канады – розой, трилистником, чертополохом и бобром. На обратной стороне были инициалы Хейзел.

Как выяснилось, брошь была подарена Хейзел Аделаидой Таппер, ее бывшей работодательницей, которая купила брошь во время отпуска, проведенного у себя на родине, в Канаде.

Теперь, когда личность жертвы была установлена, родителей Хейзел пригласили в офис прокурора: обстоятельный разговор мог помочь понять, что привело к ее трагической кончине. Джону Дрю уже доводилось бывать в здании суда округа Ренсселер – как-то раз, к примеру, выпив лишнего, он проскакал на лошади по центру города.

Во время этой беседы О’Брайена и Кея больше всего поразило поведение матери Хейзел, Джулии А. Дрю, которая выглядела абсолютно невозмутимой и даже не подошла к столу, на котором была разложена одежда Хейзел. Несмотря на случившуюся трагедию, она не выказывала ни малейших эмоций.