Головы начали двигаться вперед, застилая свет из коридора и отбрасывая длинные тени. Их шаги шелестели по поверхности ковра. Джина Прево еще смеялась, крепко сжав кулаки. Не отпуская кресла, я начал отступать к окну.

Тот же шорох, как будто белые маски скользили по-змеиному на брюхе. Ухмылка Галана стала шире. Фигуры, заслоняющие свет, нависали гигантскими тенями. Джина Прево истерически, с подвизгиванием хихикая, выдавила:

— Он выиграл у тебя, Этьен, и показал, что ты…

— Легавый безоружен. Вперед!

Фигуры бросились, чтобы ужалить. Я поднял тяжелое кресло и ударил по окну. Звон разбитого стекла, треск ломающейся деревянной рамы. Шпингалет вылетел из гнезда. Не отпуская свое оружие, я развернулся и с поворота запустил кресло в первую фигуру. Блеснула молния, и нож вонзился в переплет окна над моей головой. Он еще дрожал, когда я оперся одной рукой о подоконник, другую поднял к лицу, защищаясь от осколков, и вывалился в пустоту.

Ледяной воздух, бледный размазанный свет окна, пронесшийся мимо, и страшный, костедробильный удар по голеням. Я упал, поднялся и добрел до кирпичной стены. Там ноги отказали мне, колени подогнулись, к горлу подступила отвратительная тошнота. Подняться во что бы то ни стало! Но я не мог — со мной были боль, отказавшиеся служить ноги и слепота. Я попал в ловушку. Отсюда невозможно выбраться. Рано или поздно кольцо безжалостных масок сомкнется вокруг меня. Что ж, попробуем устроить игру в прятки. Развлечемся немного. Головокружение не проходило. Видимо, я все же слегка ударился головой.

Прихрамывая и приволакивая ногу, я двинулся вдоль двора. Где-то поблизости должна быть дверь в главный зал. Если я сумею туда попасть, не так-то просто будет найти меня среди гостей. Где же эта проклятая дверь? Что-то застилает глаза — наверное, кровь. Вот она, белая маска. Прямо передо мной. Страж бежал, низко пригнувшись, каблуки стучали по кирпичам. Вся моя боль излилась холодной яростью. Во мне вспыхнула ненависть к белым маскам, с их саркастической усмешкой. В полумраке я успел рассмотреть, что на нем был пиджак в крупную клетку. Я резко вздохнул, легкие разорвала боль. Плевать! Он прыгнул, бледная костлявая челюсть вперед, рука метнулась к шейному платку.

Мелькнул нож, большой палец руки вдоль лезвия. Мой левый кулак пришелся бандиту точно в солнечное сплетение, правый — чуть выше, в подбородок. Я сумел вложить в удар весь свой вес. Он выдохнул со свистом, который превратился в хрип. Было слышно, как тело расслабленно шлепнулось на кирпичи. Можно бежать дальше. Позади раздавались чьи-то шаги. Густая, вязкая жидкость залепляла глаза. Вот она, освещенная стеклянная дверь. Видимо, тот, которого я уложил, охранял ее. Я нащупал ручку. Теплая клейкая жидкость текла по лбу, глазам и носу. Я попытался смахнуть ее, но она стала только гуще. В голове гудели колокола. Повернув ручку, я скользнул внутрь и захлопнул за собой дверь.

Откуда-то доносилась музыка. Я был в относительной безопасности в коридоре, рядом с главным залом. Идти дальше я не мог, кровь заливала глаза. Дрожа, я привалился к стене. Пол ходил под ногами, которые, казалось, были сделаны из резины. Я нащупал карман, вытянул платок и принялся яростно протирать глаза.

Увидев проблески света, я выпрямился. Кровотечение продолжалось. Боже! Человеческое тело не может вмещать в себя столько крови. Манишка сорочки являла собой ужасающее зрелище. Меня вдруг осенило: я понял, где нахожусь. За мной лежал переход, не украшенный цветами, где-то вдалеке играл оркестр. Передо мной была ярко освещенная большая комната. Некто (я видел как сквозь туман) стоял на моем пути. Прямо мне в лицо был направлен поблескивающий ствол пистолета. Выходит, я вбежал в помещение администрации и угодил в ловушку.