Изменить размер шрифта - +
В каждом человеке есть и хорошая, и дурная сторона, люди не бывают только плохими или только хорошими. Хорошее и дурное мирно в них соседствуют. Какие мысли начинают рождаться в голове горничной? Об этом можно только догадываться. Она полагает, что должна сделать все, чтобы спасти хозяина, чьей любовницей она, возможно, была в прошлом. Какое-то время она колеблется, но потом, предположив, что герцог уже успел покинуть особняк, бежит исповедаться герцогине де Ла Врийер, и та с присущей ей энергией начинает готовить контрнаступление. Женщины держат совет. Эжени Гуэ признается в том, что усыпила Жана Миссери. Неожиданно бессознательное состояние дворецкого начинает казаться им спасительной соломинкой. Они решают стащить его в кухню. Но мужчина слишком тяжел для двух женщин, и им приходится привлечь к делу нескольких слуг. Дворецкому наносят поверхностную рану, а чтобы придать сцене больше правдоподобия, пол вокруг тела щедро поливают кровью трех только что убитых кроликов. Герцог возвращается рано утром, но в котором часу — установить не удается из-за разнобоя в показаниях свидетелей. Он находит домочадцев в сильнейшем возбуждении. Никто не осмеливается напомнить ему об ужасных событиях прошедшей ночи. Герцогиня отправляется рассказать обо всем сестре Луизе от Благовещения, свояченице Жана Миссери.

— Но ведь вы сами долгое время считали герцога виновным!

— Разумеется, считал, и не без основания! Он ведь утверждал, что вернулся из Версаля. Особенно когда выяснили, что и в ту ночь, и в последующие, когда произошли еще три убийства, герцог не покидал Парижа; мы далеко не сразу сумели установить его алиби. Тем более, что когда я заметил под перчаткой деревянный протез и спросил его, куда делся королевский подарок, он не смог связно объяснить, украли его или же он его потерял.

— А предполагаемый убийца? Каким образом ему удалось бежать? Или он спрятался в доме? — почти любезным тоном спросил судья по уголовным делам.

— Чтобы проследить его путь, достаточно было пройти по кровавым следам, о которых я упомянул в начале своих разъяснений. Он бежал, спрыгнув с портала главного входа, куда он спустился с балкона второго этажа. Мимоходом заметим, что подобные упражнения способен проделать только молодой человек, и вдобавок очень ловкий.

— Последнее замечание, — произнес Тестар дю Ли. — Почему дворецкий отделался легкой царапиной? Если его хотели заставить расплатиться за других, логичнее было бы убить его.

— Сударь, вы только представьте себе, сколько всего пришлось пережить в ту ужасную ночь двум несчастным заплаканным женщинам, измышлявшим способ, как оправдать герцога. И они единодушно решили, что оцарапают дворецкого ножом. Они ведь не убийцы.

Генерал-лейтенант поднял руку.

— Пока, комиссар, все ваши доводы и выводы кажутся нам вполне приемлемыми. Остается выяснить, не держится ли представленная вами конструкция исключительно на вашем логическом мышлении и интуиции; заметьте, я не сказал «на вашем воображении». Разумеется, улик собрано немало и весьма убедительных, однако, чтобы мы поверили, что Эд Дюшамплан, предполагаемый убийца Маргариты Пендрон, является виновным как в преступлении, совершенном в особняке Сен-Флорантен, так и в трех других преступлениях, нам нужны доказательства или факты, достоверность которых легко подтвердить. Если говорить о двух последующих убийствах, а именно девицы для утех, чей труп нашли на берегу реки, и юной беглянки из Брюсселя, то в обоих случаях убийца действовал одним и тем же орудием. Следовательно, есть основания полагать, что речь идет об одном и том же человеке. Что касается четвертого преступления, то есть убийства Ансельма Витри, то в этом случае убийца воспользовался огнестрельным оружием. Господин комиссар, мы вас слушаем.

— Если говорить о девице Маро по прозванию Этуаль, — ответил Николя, — то я располагаю достоверными уликами, ибо Сыч…

— При чем здесь ночная птица?

— Господин судья по уголовным делам, без сомнения, не в курсе, — с едва заметной усмешкой ответил Ленуар, — что такой псевдоним избрал себе один из наиболее плодовитых газетных писак, а именно господин Ретиф де ла Бретон.

Быстрый переход