Минкин спешно отправился на квартиру Пэна, чтоб проверить свою догадку. Дверь в потайную комнату на этот раз была не заперта.

Он несколько раз просмотрел вереницу портретов обнаженных женщин.

Жены Горбалени среди них не было.

Минкин вышел на улицу. «Как же я мог так ошибиться? – мучительно думал помощник прокурора Белоруссии. – У нее такое запоминающееся лицо».

Вдруг его осенило: эскизы! Ну конечно же! Чуть не бегом вернувшись в квартиру Пэна, Минкин принялся лихорадочно листать стопку набросков.

Вот оно, лицо жены начальника следственного отдела. Томная улыбка, полуприкрытые глаза. А где же сама картина? Или художник не успел ее написать? Но за что тогда Горбаленя оскорблял свою жену, если портрета в стиле «ню» не существовало?

Минкин достал опись картин Пэна, сделанную за две недели до убийства. Нашел обширный раздел «обнаженная женская натура». Снова вошел в потайную комнату. Присмотрелся. К каждому портрету комиссией был приклеен номерок.

Дойдя по описи до номера 17, Минкин убедился, что эта картина отсутствует. Он уже знал, кто был изображен на исчезнувшем портрете.

Теперь версия сложилась окончательно. Скорее всего, какая-то из подруг жены донесла Горбалене, что его благоверная позировала престарелому художнику, и тот изобразил ее в чем мать родила. И чекист в день убийства тайно пришел к Пэну, требуя показать ему свою коллекцию обнаженной натуры. Под угрозами Пэн вынужден был согласиться.

Горбаленя, чтоб изобличить жену, захотел купить ее портрет в стиле «ню». Но Пэн картины не продавал.

Остальное было нетрудно себе представить.

Михаил Александрович решил поговорить с Горбаленей с глазу на глаз.

Поначалу начальник следственного отдела все отрицал, но потом, словно обессилев, стал писать заявление. Минкин был уверен, что это чистосердечное признание в убийстве Иегуды Пэна. Михаил Александрович покинул кабинет Горбалени, чтобы предоставить начальнику следственного отдела почетную возможность застрелиться.

Какова же была досада помощника прокурора, когда он, выйдя из здания НКВД, при свете фонаря прочитал заявление Горбалени! Начальник следственного отдела просто издевался над минским прокурором. Вместо признания в убийстве Минкин читал какой-то бред о том, что, дескать, Горбаленя раскрыл некий антисоветский заговор в Витебске.

Минкин до утра бродил по городу, раздумывая, что делать дальше. А когда вернулся в гостиницу, его уже ждала срочная телеграмма из Минска: расследование прекратить, срочно вернуться в столицу республики.

До Минска помощник прокурора Белоруссии не доехал. Он сел на поезд в Витебске, и больше его никто не видел. Человек просто исчез.

И НЕ ОСТАЛОСЬ НИ СЛЕДА

Примечательно, что осуждены были еще четверо членов семьи Файнштейнов. Уж не потому ли, что, останься кто-то из них на свободе, он с полным основанием стал бы наследником убитого Пэна?

После вынесения приговора семье Файнштейнов картины Иегуды Пэна отошли государству.

Однако во время войны почти все творения Пэна или погибли, или затерялись в эвакуации. Сейчас насчитывается немногим более двухсот уцелевших полотен Пэна, около 20-ти – в Витебском музее. И среди них нет ни одной обнаженной натуры. Есть данные, что портреты в стиле «ню» исчезли еще до окончания судебного процесса над семьей Файнштейнов.

Мы все превращены в диких убийц. Это чудовищное обвинение – ошибка, искалечившая жизнь всей нашей семьи. Но суд имел подписанные мной и братом показания, что мы совершили убийство, хотя я и брат на суде заявили, что эти показания – ложь. Следователь Горбаленя пугал меня и угрожал, что меня расстреляют, так я потеряла сознание и не читая показаний следователь заставил меня подписать то, чего не было.