– Я уже слышал эту сентиментальную чушь от шефа.

Дома он обычно называл Вексфорда «Регом», но сейчас был слишком зол на него. У Бёрдена старомодные взгляды, словно у героини викторианского романа, которая зовет жениха Вильямом, но стоит помолвке разорваться, из Вильяма тот превращается в «мистера Джонса».

– Не понимаю жалости к убийцам, – заявил он. – Лучше подумайте о жертвах.

– Ты уже говорил об этом, – не слишком любезно ответила Дженни.

Ну все, с него хватит. После обеда он поехал в участок, отправив Арчболда за Клиффордом. На этот раз Бёрден выбрал для допроса другую комнату, окна которой выходили на Хай-стрит. На полу там темно-коричневая, выцветшая местами плитка («цвет пожилого спаниеля», как выразился Вексфорд), из мебели – два стула и обитый металлом стол с пластиковой крышкой в черно-коричневую клетку.

Клиффорд впервые заговорил первым, смиренным, но довольным тоном:

– Я знал, что вы захотите меня видеть. Я даже не стал включать телевизор. Какой смысл, ведь я все равно уеду. Мама тоже знала, она видела, как я жду звонка в дверь.

– Она тоже спрашивала вас об этом, Клифф?

И снова Бёрден заметил, насколько Клиффорд похож на школьника-переростка. Серые, хорошо отутюженные фланелевые брюки с отворотами, серая рубашка (уж не потому ли, что ее можно не менять два или три дня?). Полосатый галстук и серый, ручной вязки, пуловер с острым вырезом. Пуловер связан обычной «резинкой», но горловина выполнена неаккуратно, чувствуется рука миссис Сандерс. Эта женщина берется за все подряд, но ни в чем не добивается совершенства.

– Я решил сказать вам всю правду и ничего не скрывать. – Лицо Клиффорда, как и всегда, было непроницаемо, даже когда он произносил эти отчаянные слова. – Надеюсь, вы мне поверите. Знаете, она говорит, что меня не просто так каждый день таскают на допросы. Значит, я такой человек.

– Какой человек, Клифф?

– Способный на убийство.

– Значит, ваша мать все знает и считает вас виновным?

– Если это неправда – как она может знать? – педантично поправил Клиффорд. – Скорее, это подозрительность. Она просто говорит, что я такой человек, а не то, что я убил кого-то. – Клиффорд искоса взглянул на Бёрдена. – Может, я действительно способен убить? Пока не попробуешь, все равно не узнаешь.

Странный, безумный взгляд. Но это Бёрден понял позднее.

– Расскажите мне об этом человеке, Клифф.

– Человек, о котором мы говорим, несчастлив. Ему повсюду мерещится угроза. Ему хочется убежать, попробовать лучшей жизни, но он может укрыться только в собственных фантазиях. Он похож на крысу в клетке. Знаете, есть такой психологический эксперимент: дверцу клетки открывают, но перегораживают куском стекла. Крыса рвется наружу и натыкается на стекло. А когда стекло убирают, крыса перестает бороться, потому что ей было слишком больно.

– Вы описываете себя?

Клиффорд кивнул.

– Наши беседы помогли мне узнать себя даже больше, чем Серж. – Клиффорд пристально посмотрел в глаза Бёрдену. – Вам бы работать психотерапевтом, – он издал какой-то ненормальный смешок. – Я думал, вы глупый. А теперь вижу, что ошибался. Вы словно убрали во мне какие-то стены.

Бёрден не понимал Клиффорда. И, как большинству людей, ему не нравилось, что его назвали глупым, хотя тут же опровергли это. Бёрдену показалось, что Клиффорд будет откровеннее наедине с ним, поэтому отправил Арчболда за кофе.