– Мэйвис, милочка! – со слезами в голосе проговорила она. – Не уезжай, ну пожалуйста, не оставляй меня одну!

– Но… – заколебалась я.

– Рей ведь нанял тебя, а теперь нанимаю я, согласна? Ты только присмотришь за мной пару дней, и естественно, я заплачу.

– Ладно, – сказала я нерешительно. – Только мне не совсем понятно, в чем будут заключаться мои обязанности?

– Боже, да мне просто необходимо сейчас общество. В одиночестве я просто сойду с ума!

– Миссис Ромейн, можно еще вопрос? – прервал ее Джерасон. – Как зовут адвоката вашего мужа?

– Хиндман. Клифорд Хиндман.

– Спасибо. – Лейтенант кивнул на прощание и пошел к выходу.

– Ну, девочки, вы, похоже, совсем выбились из сил. Почему бы вам не отправиться спать, а я тут отошью репортеров, когда они появятся.

– Отличная мысль! – почему-то хихикнула Бабло. – А то я никак не могу прийти в себя.

– Лучше ни о чем не думать сейчас, – мягко посоветовал Эдвард. – Постарайтесь уснуть, это лучший способ избавиться от тягостных раздумий.

– Пойдем, Мэйвис, я покажу тебе твою комнату, – сказала она.

– Спасибо, – с благодарностью откликнулась я. – У меня такое чувство, что я способна проспать сейчас целую вечность!

Вдруг Бабло содрогнулась всем телом.

– Кошмар! – прошептала она. – Я все думаю о том, что сказала Долорес. Неужели Рея убил кто-то из присутствующих?

– Кто бы это ни был, он действовал не один, – небрежно заметил Говард.

– Что вы хотите этим сказать? – насторожилась Бабло.

– А вы считаете простым совпадением то, что свет погас именно в четыре часа? Кто-то снаружи должен был выключить его, не так ли!

– Но там были только ребята Майка, – медленно проговорила Бабло.

– Вот именно, – улыбнулся Эдди, – только ребята Майка Инглиша, лучшего друга Раймонда Ромейна!

Я приняла душ, накинула хлопчатобумажный халатик, собрала волосы в конский хвост, сунула ноги в сандалии и отправилась в гостиную. Только войдя туда, я обратила внимание на то, что моих шагов практически не слышно. Вероятно, именно поэтому моего появления и не заметили.

Вообще-то я способна понять, что любой испытывает сочувствие к вдове, только что перенесшей такую утрату, но, на мой взгляд, сочувствие Эдди зашло уж слишком далеко. Бабло еще можно было понять, она с горя, видно, не соображала, что делает, и вышла в гостиную в одной ночной рубашке, но Эдди-то мог бы напомнить ей об одежде! Ведь ее рубашка не просто прозрачна – она откровенно демонстрировала все прелести хозяйки дома, как стекло витрины. Но больше всего мне показалось странным то, что Эдди улегся рядом с вдовой на кушетке – в доме ведь полно отлично обставленных комнат!

Я ненавижу предвзятого отношения к людям, а потому и в этой ситуации решила оставаться беспристрастной до конца, и стала думать, что Эдди гладит ее грудь только потому, что не туда попал, когда хотел стереть слезы с ее щеки.

Конечно, какая-нибудь менее объективная особа сразу пришла бы к выводу, что они просто-напросто обнимаются и намерены поразвлечься, причем Эдди осталось приложить минимум усилий, чтобы достичь желаемого результата.

Я громко кашлянула, и Эдди так стремительно отстранился от неутешной вдовы, что свалился с кушетки. Зато она повернулась ко мне с очаровательной улыбкой на лице.

– Вот так сюрприз, милочка! Я не знала, что ты уже проснулась!

– Это все мои сандалии, – я виновато посмотрела на свои ноги.