Аратак сердито несколько раз моргнул, затем философски пожал плечами и успокоился.

– Что касается обезьяноподобных, то цвет их кожного покрова и волос также приведен в соответствие с нормами аборигенов Бельсара‑4.

– Это делает их еще более отвратительными, – пробубнил Громкоголосый, – но, может быть, это поможет им хоть сколько‑нибудь продлить их никчемные жизни, пока Содружество не получит ту информацию, за которой вы отправляетесь.

«Ну уж это чересчур, приятель», – подумал Дэйн, но вслух ничего не сказал. Он и Райэнна окрасили волосы в ржаво‑коричневый цвет, а кожу затемнили; ему уже было известно, что, например, в звездной системе С светлокожие типа него и Райэнны выживали после рождения только в специальных инкубаторах. Рыжеволосые, как Райэнна, встречались крайне редко; а светлокожие блондины, подобные Дэйну, попадались лишь на полудюжине планет из сотен, так что даже на перекрестках Административного города, в котором они с Райэнной жили, на него обращали взгляды, пусть вежливые, украдкой, но взгляды, а уж в менее цивилизованном мире вокруг него собралась бы просто толпа.

– А лично мне они в таком виде больше нравятся, – сказал капитан, оглядывая темную кожу и волосы Райэнны. – Теперь у них нет даже отдаленного сходства с киргонами, из‑за которого я каждый раз пугался при встрече с ними. Мои извинения, достойные существа, – вежливо добавил он, обращаясь к Дэйну и Райэнне, – хотя я и знаю, что вы не киргоны, но каждый раз при виде ваших светлых волос я не могу сдержать страха. А вот сейчас смотреть на вас – одно упоение, и я уже не боюсь от страха отрыгнуть мою пищу.

Дэйна это потрясло – котообразный капитан‑прозетец боялся их? Он пробормотал, обращаясь к Райэнне:

– Что еще, черт побери, за киргоны?

Она шепотом ответила:

– Рабовладельческая раса, не входящая в Содружество. А черта ты упомянул правильно. По сравнению с ними мехары – домашние кошечки.

Это заставило Дэйна по‑новому взглянуть на трансформацию. Она его не пугала, он понимал, что без введенного ему меланина, затемнившего кожу, он попросту поджарился бы заживо под солнцем Бельсара‑4; да и Райэнне было бы не легче. Но он ощущал странное чувство, посматривая на свою кожу и на обычно рыжеволосую и светлокожую подругу, теперь также потемневшую. Ее зеленые глаза казались еще причудливее в окружении этой смуглоты.

– Дело не только в том, что солнце Бельсара не пощадит вас, и даже не маскировка – главное, – пояснил Драваш, – но белая кожа может оказаться просто табу согласно последним полученным нами донесениям. Она недопустима даже под прикрытием одежды. Однако наши коллега‑человекообразные милостиво согласились на такое изменение и теперь готовы отправиться вместе с нами.

Не обращая внимания на эти слова, Громкоголосый сказал:

– У нас с вами связь установлена, Драваш. Но на тот случай, если вас убьют или возьмут в плен, мы можем остаться без связи. Я должен войти в контакт со всеми по очереди, чтобы и они были готовы в случае крайней нужды.

Дэйн напрягся. Этого  в договоре не было. Он знал о телепатической связи между Дравашем и Громкоголосым, но для себя считал такое опасным – тем более с таким отвратительным существом, как Громкоголосый: от одной мысли об этом его начинало тошнить. Одного взгляда на Райэнну было достаточно, чтобы понять: она тоже не в восторге от этого предложения.

– А зачем это нужно? – воззвала она к капитану‑прозетцу. – На случай необходимости у нас есть коммуникаторы… – Она дотронулась до крошечного, суперминиатюрного трансивера, висевшего на шее и замаскированного под украшение; кулон был сделан по образцу, вывезенному тайком с Бельсара‑4 одной из первых научных экспедиций.