– И тем не менее я бы не хотела форсировать события! А ты взял и выкинул такую глупость! – Она посмотрела на него с гневом, который, как показывал опыт их совместной жизни, охватывал ее не часто. – Ты разрушил всю проделанную мною работу!

– Будь проклята эта работа. – Он развернулся к ней, чуть не задев ее по лицу тушей харлика. Она отшатнулась и сказала с ненавистью:

– Что толку объяснять тебе! Ты же не ученый. Ты не можешь понять самого главного – никогда, ни в коем случае нельзя ничего менять насильно в сознании аборигена! Но я никак не ожидала, что ты ничего, абсолютно ничего, – гневно повторила она, – не смыслишь в работе ученых!

– Так что же, оставаться голодными? Я‑то думал, что сделал нечто полезное!

– Если бы ты действительно ничего не ел несколько дней и умирал с голоду, – огрызнулась она в ответ, – я бы тебя поняла. Но ведь ты не будешь отрицать, что сделал это только потому, что Джода умеет охотиться, а ты – нет, и ты лишь хотел доказать ему, что ничем не хуже?

«Проклятие, но это же удар ниже пояса! Я не собирался затевать дискуссию на эту тему, она сама начала!»

– И за всеми этими разговорами о научных принципах, думаешь, я не вижу, как этот парень действует, да и ты тоже? Тут обниметесь, там поцелуетесь…

– И что же? – яростно, с горящими глазами ощетинилась она. – Или ты считаешь, что я теперь твоя собственность? И уже не могу поступать так, как мне хочется? Впрочем, ты ошибаешься, если смотришь на наши взаимоотношения с ним так, – добавила она уже более рассудительно. – Посуди сам, в его‑то возрасте, после того как он провел всю жизнь в полной изоляции, нося позорную кличку труса, теперь он ощущает, что добился успеха, он убил гранта, он оценен и даже нравится, он вдруг осознал, что я не только его наставник, но еще и женщина. Просто глупо сердиться на него за это. Он только еще становится мужчиной. Для меня эти отношения ничего не значат, Дэйн; и с чего ты вдруг решил ревновать и переживать?

Они приближались к лагерю, и Аратак, заслышав их раздраженные голоса, поднял голову, укоризненно посмотрел на них, философски пожал плечами, повернулся и тактично удалился ловить мух. Дэйн по опыту общения с ним понял, что Божественное Яйцо, должно быть, высказалось насчет того, что бессмысленно вмешиваться в ссору между обезьяноподобными мужского и женского пола. Эта мысль заставила Дэйна расслабиться.

Но он тут же вспомнил о том, как Райэнна бросилась в объятия Джоды, и злость вновь овладела им. Он сердито буркнул:

– Ты просто скрываешь правду под болтовней о науке. И если тебе так уж хочется закрутить романчик с парнем, я не могу препятствовать, но знай, что я разочарован твоим вкусом! Выбрать дикаря с планеты, где нас принимают за Звездных Демонов!

– Да сам‑то ты кто такой, – рявкнула она, бледнея от гнева, – чтобы рассуждать о варварах и дикарях? – Но тут же, осознав смысл собственных слов, она замолчала и застыла с раскрытым ртом. Однако Дэйн не обратил на это внимания. Сбросив тушу на землю, он опустился рядом с карликом на колени и сказал:

– Надо его освежевать. Если есть желание, займись ощипыванием птицы; если нет – костром, чтобы по крайней мере завялить мясо за ночь.

Краем глаза он увидел, как она нерешительно шагнула к нему. Он намеренно не заметил этого.