|
Правды ради следует заметить, что одновременно с этим в высшей степени человеколюбивым движением широко разворачивалась кампания по внедрению нового калибра стрелкового оружия знаменитого калибра пять пятьдесят шесть. Эта гуманная пуля не убивала наповал, но, меняя траекторию внутри тела жертвы, разрывала органы и дробила кости, то есть выполняла миссию противопехотной мины. Зачем убивать врагов, если выгоднее оставить у противника на руках полные госпитали обездвиженных калек — безногих и одноруких? Некогда эту функцию исполняла противопехотная мина, — но безнадежно устарела. Зачем, в самом деле, возиться с неудобной в обращении штуковиной, устанавливать ее с риском для жизни на дорогах и в кустах, если в каждом стволе может лежать эта самая смерть наудачу — пуля, непредсказуемая, как осколок, пуля, гуляющая сама по себе. Так, списывая в утиль устаревшее негуманное оружие, мир одновременно внедрял оружие прогрессивное. Нередко борцы с противопехотными минами встречались с рационализаторами, внедряющими калибр пять пятьдесят шесть — на коктейлях в День Благодарения, на открытии выставки Энди Ворхола, на дефиле у Ямамото. И когда новый покрой платья был уже обсужден, разговор сворачивал на главное. «ООН приняла резолюцию по противопехотным минам». — «Наконец-то. Боб (или Маргрет, или Диана), то, что сделал ты, — исключительно важно». — «Да, полагаю, что так. Надеюсь, внуки смогут гордиться своим дедом. А твои успехи?» — «Определенных результатов уже добились. Полагаю, в этом году натовский калибр заменят на пять пятьдесят шесть». — «Это невероятно, Роджер (или Элиза, или Кристина). Твоей энергии можно позавидовать. Кто производитель?» — «Вопрос открыт. Хочешь поучаствовать? Рынок огромный». — Безусловно, Роджер, безусловно. А как твое мнение о позднем Ворхоле?» — «Гений. Просто гений».
III Впрочем, что ж поминать неких обобщенных роджеров, если вполне конкретный, живой Гриша Гузкин принял участие в финансировании производства гуманной пули. На мысль эту его натолкнул дюссельдорфский дантист Оскар, человек в высшей степени информированный. — Мне кажется, Гриша, что вам пора стать человеком Запада, ответственно относиться к жизни. — Я стараюсь, Оскар. — В частности, следует с уважением относиться к заработанным деньгам: пускать их в рост, вкладывать в производство. Вы тем самым поддерживаете труд других людей, способствуете промышленному развитию общества и умножаете свой капитал. — Что бы вы посоветовали? — Мы с Юргеном вложили деньги в производство пули нового калибра. Вас удивляет, Гриша, что я, врач, поддерживаю рынок оружия? — О, что вы, — сказал вежливый Гузкин, — нисколько. — Как врач, я вам скажу, что пуля эта гуманнее предыдущих образцов — легче вдвое, убойная сила низкая. Как предприниматель, я заявляю, что будущее на рынках оружия за ней. Делясь с подругой Барбарой фон Майзель деталями разговора, Гриша обобщил: «Решено. Я вложу свой капитал (Гузкин любил слово „капитал“) в производство калибра пять пятьдесят шесть. И знаешь ли почему? Не только ради прибыли — отнюдь нет. Просто я, как человек Запада, считаю, что добро и демократия обязаны быть сильными в современном мире. И свой долг вижу в том, чтобы помочь демократии осознать себя сильной». — «Я знала, что ты придешь к пониманию этого вопроса, — обрадовалась немочка, — да, пять пятьдесят шесть — звучит перспективно. Я давно купила акции этой компании». — «Меня всегда раздражало интеллигентское слюнтяйство, — заметил Гриша, — этакий род безответственности. |
