– Так это все‑таки мог быть грузовик? – продолжала допытываться Риццоли.

– Конечно, нельзя исключать вероятность того, что грузовик мог нанести столь многочисленные и тяжелые травмы. – Тирни пристально посмотрел на детектива. – Но такой грузовик еще поискать надо. Или вы видели нечто подобное?

– К сожалению, нет, – призналась она.

Фросту наконец удалось выдавить из себя комментарий:

– Знаете, мне кажется, что это не следы шин.

Риццоли вгляделась в темные потеки на рубашке жертвы и, коснувшись пальцем одного из пятен, стала изучать его отпечаток на латексе перчатки. Какое‑то время она молчала, переваривая новую информацию.

– Ты прав, – сказала она. – Это не след шины. Это смазка. Она выпрямилась и оглядела дорогу. На асфальте не было следов торможения, как не было ни битого стекла, ни обломков пластика, которые неизбежно должны были бы остаться после такого столкновения.

На какое‑то мгновение все замолчали. И многозначительно переглянулись, когда единственно возможное объяснение осенило всех одновременно. Словно в подтверждение внезапной догадки над головами с ревом пролетел самолет. Риццоли покосилась вслед «Боингу‑747», шедшему на посадку в международный аэропорт Логан, в пяти милях к северо‑востоку.

– О боже, – вздохнул Фрост, щурясь от солнца. – Какая жуткая смерть. Скажите, что он был уже мертв, когда падал.

– Не исключено, – успокоил его Тирни и добавил: – Я бы предположил, что он сорвался, когда самолет выпустил шасси. Если, конечно, это был прибывающий самолет.

– Ну да, – согласилась Риццоли. – Сколько нелегалов пытаются любым способом выбраться из страны. – Она посмотрела на смуглое лицо жертвы. – Итак, предположим, он выпал из самолета, летевшего из Южной Америки...

– Самолет летел на высоте не менее тридцати тысяч футов, – уточнил Тирни. – Ниши колес шасси не герметизируются. Этот парень, должно быть, пострадал от декомпрессии. Да плюс еще мороз. Даже в разгар лета температуры на такой высоте чрезвычайно низкие. Несколько часов в таких условиях – и наступает гипотермия, от недостатка кислорода человек теряет сознание. А может, его раздавило еще в тот момент, когда убрали шасси после взлета. Во всяком случае путешествие в нише шасси ни к чему хорошему привести не могло.

Писк пейджера Риццоли прервал лекцию судмедэксперта. Монолог действительно грозил перерасти в лекцию, поскольку Тирни оседлал своего конька. Риццоли взглянула на высветившийся номер абонента, но не узнала его. Разве что бросился в глаза междугородный код Ньютона. Она достала сотовый телефон и набрала номер.

– Детектив Корсак слушает, – ответил мужской голос.

– Это Риццоли. Вы звонили мне на пейджер?

– Вы сейчас на сотовом, детектив?

– Да.

– Можете перезвонить с городского телефона?

– В данный момент – нет. – Она понятия не имела, кто такой детектив Корсак, и ей не терпелось свернуть разговор. – Может, скажете, в чем дело?

Последовала пауза. В трубке слышались чьи‑то отдаленные голоса и треск полицейской рации.

– Я здесь на месте преступления, в Ньютоне, – произнес наконец Корсак. – Думаю, вам стоит приехать и посмотреть.

– Вам требуется помощь бостонской полиции? Я могла бы порекомендовать вам кого‑то из сотрудников нашего отдела.

– Я пытался связаться с детективом Муром, но мне сказали, что он в отпуске. Поэтому я звоню вам. – Он опять сделал паузу, а потом добавил со значением: – Речь идет о том деле, которое вы вели с Муром прошлым летом.