Понятно. — Ее тон сразу изменился: стал деловым и конкретным. — Вот что, милый, езжайте ко мне в салон, минут через пятнадцать я там тоже буду: у нас сегодня санитарный день, там и поговорим…

Помнится, одна из твоих девочек закончила Медицинскую академию…

Он что, ранен? — насторожилась она.

Не беспокойся: не огнестрельное и не ножевое, — поторопился уточнить Константин.

Ты что, милый, подумал, что меня могла напугать огнестрельная рана? Я спросила, чтобы выяснить, не вызвать ли хирурга — надежного человека. Я уже, дорогой мой Костик, давно ничего не боюсь! Разве ты забыл?

Нет, что ты, девочка моя!

У тебя как со временем?

Немного будет, чтобы покувыркаться, — ответил он. — Но со мною, кроме помятого приятеля, приедет и русский Шварценнеггер, настоящий медведь! С ним твоим девочкам трудно будет справиться…

Обещаешь?

Конечно!

О, мои девочки будут в полном восторге: пообщаются с любимым Костиком. Ты даже не представляешь, как они соскучились! Только на днях о тебе вспоминали.

Только что придумала?

Мамой клянусь! — горячо ответила она.

Ладно, верю!

То‑то, — удовлетворенно ухмыльнулась Милена. — Значит, ты не один, а еще и с русским медведем в придачу. Поторопись, милый: я в нетерпении, — томно прошептала она.

Отключив связь, Рокотов взглянул на Ивана и усмехнулся: у того было такое страдальческое выражение лица, словно его толкали к тому, что могло вызвать отвращение и даже тошноту.

Предстоящая программа обязательна? — выдавил Иван моментально пересохшим от волнения ртом.

Ванюша, а ты никак боишься? — догадался Константин и весело расхохотался.

Честно скажу, я действительно боюсь этих баб, — признался Иван. — Как‑то познакомился с одной, стихи начал читать, в театр водил, в кино, а она мне: «Господи, когда же ты меня трахнешь!»

А ты? — Константин с трудом удерживался от смеха,

А что я? После ее слов у меня — на полшестого…

Ну ты даешь! — Он расхохотался.

Тебе смешно… Долгое время не мог смотреть на них, а потом как‑то решился и снова познакомился. Вроде бы и смотрела влюбленно, я и подумал: чего тянуть? Пойдем, говорю, ко мне… «Для чего? — говорит, я и растерялся: «музыку, — говорю, — послушать…» «Ага, — говорит, — чай, кофе, потанцуем и в кровать?»

А ты?

А я говорю: «Ну»!

А она?

А что она? Повернулась и ушла! Черт их разберет этих баб. — Он проговорил это так обреченно, что Константин вновь не выдержал и рассмеялся.

Знаешь, Ванюша, здесь все по–другому: ни ты никому не обязан, ни они… Так что расслабься и получи удовольствие, — успокоил Рокотов.

Некоторое время они помолчали, думая каждый о своем. Потом Иван предложил:

Слушай, Константин Михайлович, может цветов по дороге купить?

Цветов? Кому? — не сразу врубился Рокотов.

В этот момент он попытался понять, кто смог

сломать ребро его тезке: Колесников был профессиональным бойцом, и его так легко застать врасплох было невозможно.

Как кому? Твоим знакомым девочкам.

Ты что, в самом деле не врубился? Это рабочие девочки!

Проститутки, что ли?! — удивленно воскликнул Иван и едва не врезался в идущий впереди джип.

Можно, конечно, и так сказать, но я предпочитаю их называть девочками для досуга.

Когда они подъехали к салону, Милена уже встречала их у входа. При виде Ивана она невольно воскликнула:

Действительно медведь!

Смачно поцеловавшись с Константином, она с улыбкой отреагировала на неловкое рукопожатие смущенного Ивана, но, перехватив многозначительный взгляд Рокотова, не сказала того, что вертелось на языке.