О том, как ты не явился на собственную свадьбу? Конечно же, нет! Она только знает, что тебя срочно отправили в Чечню. Я ей даже не сказала, что получила на тебя похоронку. Господи, сколько же слез я пролила по тебе! — Она быстро плеснула в фужеры водки, протянула Костику, чокнулась с ним: — За твое воскрешение, милый! — и залпом выпила.

— А когда ты узнала, что я выжил?

Уже было слишком поздно…

Ты имеешь в виду то, чем сейчас занимаешься? Может, все поправимо?

Эх, милый, хороший мой, — девушка нежно провела по его щеке. — Я всегда знала, что ты добрый и ласковый, таких, как ты, один на тысячу… — она вновь плеснула водки в фужеры. — Ты, Костик, чистый, незамутненный, а я… — она брезгливо поморщилась. — Давай выпьем за то, что у нас было, за то, что никому у нас с тобой не отнять и чего, к сожалению, уже не вернуть. Ты есть, и это самое главное! Запомни: ты у меня был первым и останешься первым навсегда! — Они чокнулись, выпили, поставили фужеры на столик, и Машенька приблизила свое лицо к нему, а ее рука расстегнула молнию на его брюках и залезла внутрь. — Не думай о прошлом: оно ушло. Расслабься, и тебе будет хорошо. Уходи от меня без сожаления, но приходи, когда будешь нуждаться в моих ласках, договорились? — Не слушая ответа, девушка соскользнула вниз и выпустила наружу его мгновенно окаменевший клинок.

Господи! — простонал Костик, обхватывая здоровой рукой ее голову.

Как же я соскучилась по тебе, мой ласковый и нежный зверек! — прошептали ее влажные губы слова, которые она давным–давно придумала. — Боже, какой же ты сильный! — Она ласково провела по нему влажным языком и томно прошептала: — Сейчас, мой милый, сейчас ты прикоснешься к моему горлышку… Надеюсь, ты не забыл его?

Осторожно, стараясь не коснуться нежной кожи зубками, девушка медленно впустила его в себя, помассировала им свои миндалины, как бы давая возможность привыкнуть горлу к его присутствию, затем с силой вобрала его до самого основания, с огромным трудом пересилив моторику рвотного рефлекса.

Боже, что же ты со мной делаешь? — блаженно шептал Костик.

В какой‑то момент ему показалось, что его тело взорвется от напряжения: он не ощущал боли ни в грудной клетке, ни в сломанном пальце, ему хотелось как можно дольше продолжать это чувственное мгновение.

Оставив в покое голову девушки, он сунул руку под юбочку, отодвинул в сторону трусики и погрузил пальцы в ее разгоряченную пещеру. По всей видимости, он настолько был мил ей, что долго ласкать не пришлось: через несколько мгновений она изверглась мощным потоком, и почти тут же про–лился и его кувшин, наполняя ее горлышко любовным нектаром…

Пока наш раненый то взлетал к небесам, то низвергался в пропасть, Иван Калуга пытался обуздать свое смущение. Почти сразу почувствовав его внимание к себе, Рита принялась по–доброму подтрунивать над этим медведем, чем еще больше делала

его неуклюжим. Но ее подшучивание было настолько нежным и безобидным, что он просто готов был воспарить от счастья. Это было настолько трогательно, что вокруг все умилялись. Но едва Рита перехватила многозначительный взгляд хозяйки, как тут же прильнула к мощной груди Ивана:

Милый, не пора ли нам уединиться?

А как же они? — Иван кивнул в сторону Рокотова, Милены и еще одной красавицы–блондинки, присоединившейся к ним.

Спасибо за заботу, Ванюша, постараюсь как- нибудь справиться… — деланно вздохнул Константин.

Глава 4

Когда Константин Рокотов и его партнеры по охранному агентству насладились вниманием своих девушек по полной программе, Константин уединился с друзьями в комнате, выделенной для Колесникова. Внимательно взглянув на раненого, Рокотов с удовольствием заметил:

Кажется, я был прав: выздоровление идет семимильными шагами! Как я понял, с этой Машенькой ты давно знаком, Костик?

Давно, — кивнул тот, но ничего объяснять не стал.